Друзья поневоле, или забавные истории заброшенного дома

— Крыс! Это ты от старикана научился таскать банку взад-вперёд? А? — насмешливо спросил Сержант.

— Да если бы не я, то была бы сейчас эта банка под развалинами дома, как наша машина. Говорил же я Хомо, что лучше по пустыне ездить, — там хоть деревьев нет, — гордо ответствовал Крыс, страшно довольный своей, наконец-то оцененной по заслугам, предусмотрительностью.

Брошенный на улице, — благодаря разгильдяйству Хомо — велосипед, хотя и весь грязный, но целёхонек, — лежал посреди двора. Хомо поднял его, осмотрел и бережно положил на землю.

Часть стены обвалившегося дома осталась целой, и на ней поблескивала мокрая фотография Муры. Хомо вскарабкался на гору обломков, осторожно оторвал фотографию, обтёр её о штаны и с грустной ухмылкой сказал:

— Возьму на память.

— А куда это вы все собрались? — удручённо спросил Крыс. — Послушайте, в соседнем доме есть противоатомное бомбоубежище, — один чудак его лет пять строил. С ним уж точно ничего не сделалось. Да там ещё запасов старых консервов года на два хватит. Ведь у тебя, Хомо, и открывашка есть. Может, все туда и переедем, а?

Погорельцы — землетрясельцы молчали. Но окончательное решение уже было принято. Все это понимали без слов.

— Всему свой срок. Тут наше время кончилось, — с сожалением молвил Ворон.

— А деньги? — снова грустно спросил Крыс и тут же непоследовательно добавил — Хомо, отдай мне фотографию, — я её в бомбоубежище повешу.

— Что, — деньги? Деньги поделим, — ответил Хомо и молча протянул Крысу фотографию Муры. Затем он взял банку и высыпал её содержимое на землю. Золотые монеты тускло заблестели. Хомо разделил клад на равные кучки.

— Ну, берите! — сказал он, приглашающе махнув рукой.

Но никто особенно не спешил хватать свою долю.

Ворон отнёсся к дележу равнодушно.

Хоть злато мира сердцу мило,
Не унесёшь его в могилу, —

мрачно каркнул он. Ворону, как всегда, нравились высказывания в духе старинных баллад.

Мура тоже, к всеобщему удивлению, отказалась от своих денег, выразившись как-то аллегорически туманно:

Эх! Монеты ведь не мышка,
Ты их — цап! — Тебе же крышка.

— Всё моё приданое — при мне, — добавила она, грациозно обмахнувшись пушистым хвостом.

Крыс набрал полный рот монет и, подозрительно озираясь, понёсся к старому дубу — закапывать своё добро.

— Подальше положишь — поближе найдёшь, — бормотал он. Уроки прошлого явно не шли Крысу впрок.

— Вот, что значит быть экономным и бережливым человеком, — царствие ему небесное, — кудахтала Цыпа. — Тем более, что с годами деньги любишь всё больше и больше, хотя потребностей всё меньше и меньше.

Кок хотел было что-то возразить, но в этот момент Цыпа решительно отобрала у Кока его долю и мигом проглотила все монеты, словно мелкие камешки. Наверное, лавры сказочной курочки Рябы, несущей золотые яйца, не давали ей покоя. Кок крякнул, тряхнув головой, но стерпел.

Хомо, старательно пыхтя, рассовывал монеты по карманам, напевая под нос свой любимый припев:

Двенадцать человек на сундук мертвеца,
Ух-хо-хо и бутылка рома!

Затем он подошёл к лежащему на земле Сержанту, печально положившему голову на передние лапы, между которыми была ссыпана горстка монет.

— Не горюй, солдат! Ух и погуляем же мы на эти деньги.

Хомо сложил монеты в кошель, пристёгнутый к шипованному ошейнику Сержанта, а затем подошёл к велосипеду и поднял его:

— Ну что, Сержант! Пойдём?

— Эй, Мура! Может, и тебе ангажемент устроить в цирке — с битьём посуды, а? — весело крикнул Хомо. — А тебя, Ворон, устроим чревовещателем, а Крыс у тебя будет ассистентом.

— Будем надеяться, — важно сказал Крыс. — Как говорит пословица: «Одежда пропадает последней».

Мура искоса посмотрела на Крыса, слегка улыбнулась, но ничего не сказала.

Друзья стали прощаться.