Друзья с привилегиями

Включаю авиарежим на телефоне, надеясь на то, что следующая неделя моей жизни не будет пестрить громкими заголовками моей личной жёлтой прессы, повествуя об очередном неудавшемся романе Фреи Миллз.

Глава 4. Ошибка четвёртая. Недопонимание

Фрея

– Виль… ещё… – едва слышно проговариваю остатки фраз, которые срываются с моих губ, и чувствую глубокое проникновение его пальцев, тут же откинув голову назад. – Боже…

– Будь тише, – голос Раска звенит в моей голове, и я с наслаждением прикрываю глаза. – Мы же всё-таки дома у твоего отца, – ехидно произносит Вильям, скользнув ладонью выше, и дотрагивается до клитора, сделав пару неторопливых, заставляющих изнывать от желания получить большего, движений.

– Заставь меня быть тише, – облокачиваюсь грудью на холодный кафель душевой кабины, выгнув спину, а вторая рука Вильяма ложится на моё бедро, отодвигая ногу в сторону.

– Какая же ты всё-таки плохая девочка…

Сдерживаю в себе порыв взвизгнуть от стремительно настигающего меня оргазма, как вдруг Вильям останавливается, переместив пальцы внутрь, и входит пару раз, небрежно, так, как будто делает мне одолжение. Презрительно усмехнувшись, отталкиваюсь от стены и разворачиваюсь к нему лицом.

– Тебе нравится быть со мной?

– Да.

– И я тебе нравлюсь?

– Нравишься, – Вильям коротко улыбается, шагнув к стене, и прижимает мою спину к плитке ванной комнаты.

– Не можешь без меня жить?

– Не могу, – шепотом произносит Вильям.

Он опускает одну ладонь на мою шею и наклоняет голову, приближаясь ко мне так, что я чувствую его горячее дыхание на своих губах. Его вторая ладонь ложится на мою талию и неторопливо спускается ниже, изучая оголённые изгибы моего тела, и я делаю глубокий вздох, прикоснувшись к губам Вильяма своими.

– Но я тебе тоже нравлюсь.

– С чего ты взял? – отталкиваю его руками, вставая под струи горячей воды, и делаю вид, что ничего не происходит.

– Потому что ты обо мне думаешь.

Поворачиваюсь к Вильяму лицом, не успеваю проронить ни слова, и он грубо прижимает меня к стене, резко вставив в меня два пальца. От неожиданности с моих губ все же вырывается один протяжной, но невероятно тихий, стон, и Вильям, довольно ухмыльнувшись, проникает ещё глубже, вынуждая меня сильно закусить губу и податься всем телом ему навстречу.

Знаю, что Раску нравится, когда я на выдохе произношу его имя или громко стону, пока он, пытаясь найти опору, шумно опускает ладонь на изголовье кровати. А нравится ему это, потому что он глубоко не уверен в себе, а комплексов у него – вагон и маленькая тележка, поэтому я не особо скрываю тот факт, что мне действительно хорошо с ним, чтобы в будущем мне было ещё лучше.

– Ты думаешь обо мне, – голос Вильяма становится более громким и уверенным. – Ты в меня влюбилась. А мы ведь договаривались, Миллз.

– Говори тише, папа может услышать, – в отличие от голоса Вильяма мой звучит максимально тихо, смахивая на шёпот, но даже эту реплику прерывает подаренный мне Вильямом нежный поцелуй в губы.

– Ох, моя солнечная Фрея, – Вильям проводит ладонью по моей щеке, взглянув мне в глаза, и ласково улыбается. – Как же он может услышать? Я ведь в твоей голове.

Открываю глаза, тут же встретившись взглядом с немного смятой шторкой душа. Выключаю воду, равнодушно отпрянув от успевшей нагреться плитки, и шагаю вперёд, выбираясь из ванны. Зеркало успевает запотеть, пока я тут принимала душ, видимо из-за того, что я была здесь слишком долго. Не успеваю завернуть полотенце на груди, как слышу голос папы за дверью.

– Детка, всё в порядке?

– Да-да, пап, уже выхожу, – молниеносно закатываю глаза, на ходу придумывая оправдания своему слишком длительному посещению душа, и, быстро накинув одежду, выхожу из ванной, оказываясь в коридоре.

В Англии сейчас прохладно. Не то, что в Швеции. Казалось бы, начало мая, но иногда температура воздуха доходит до такой, что я теряю всякий смысл существовать дальше на этой слишком жаркой для меня планете.

Однако Англия не перестаёт меня приятно удивлять. Сначала своей комфортной для северного человека погодой, а потом ещё и любимыми блинчиками с кленовым сиропом, которые папа сделал, оказывается, специально для меня, потому что я соизволила посетить наше уютное семейное гнёздышко впервые за несколько месяцев.

– Боже, папа, не стоило так напрягаться, – опускаю предплечья на стол, пока папа в смешных перчатках-прихватках ставит передо мной тарелку с моим любимым завтраком. – Ты теперь домохозяйка? – игриво улыбаюсь, а папа отвечает мне нежной улыбкой.

Чувствую, как кожу ног начинают царапать острые коготки и опускаю голову вниз. Вижу рыжую мордочку и просящий взгляд, и мои губы в ту же секунду расплываются в умилительной улыбке.