Друзья в небе

А через день-два «чато» встретились с новыми быстроходными и маневренными «мессершмиттами-109». Через несколько лет в небе Европы появилось множество этих «мессеров», сеявших ужас и смерть на земле Польши, Чехословакии, Франции. Советские воздушные бойцы в годы Великой Отечественной войны научились с ними расправляться. Но сбить первый «мессершмитт» оказалось нелегкой задачей. Однако он был сбит. Кто это сделал, Серов пли другой летчик его эскадрильи, установить не удалось, но первый был сбит летчиками эскадрильи Серова.

— Трудный был, конечно, бой, — говорил Серов на очередном разборе, — но, выходит, и на наших бипланчиках можно драться, можно как следует угощать врага!

И «чато» угощали так, что скоро бомбардировочная авиация фашистов перешла в основном к ночным действиям. Республиканские истребители ночью но летали, а зенитного прикрытия в городе почти не было.

Едва скрывалось за горизонт солнце, фашисты начинали бомбить Мадрид. Их бомбардировщики летели всегда с одинаковыми интервалами. Отбомбившись, самолет улетал. А ровно через десять минут все начиналось снова. И так до рассвета.

В одну из таких ночей на крыше высокого дома стоял советский кинооператор Роман Кармен.

Вот что он рассказал мне, вернувшись в Москву:

— Кругом горит, светло, и это дает мне возможность снимать. Рушатся дома. А над городом, выбрасывая языки пламени из глушителей, спокойно ходит тяжелый бомбардировщик. Один летает… Пустить бы сейчас в хвост этой корове наш истребитель, и вспыхнет факел! А они летают безнаказанно!

Серов задержался однажды в штабе — не успел вернуться засветло на свой аэродром и провел ночь в Мадриде. Он поехал в гостиницу, где жили советские летчики, чтобы повидаться с Борисом Смирновым. Всю ночь они простояли у подъезда гостиницы. Бомбардировщики шныряли над городом до самой зари.

— Так продолжаться не может, — взволнованно говорил Серов. — Надо и нам летать ночью. Что у нас, глаз нет, что ли? Мы же на Родине летали ночью!

— Конечно, летали, но в каких условиях? — возражал Смирнов, — Поднимались и садились на больших аэродромах при хорошем освещении.

— Ты прав, наугад, не видя земли, самолет не посадишь. Надо подумать. Давай, Борис, будем нажимать на начальство, чтобы разрешило ночные полеты.

Но убедить командование было нелегко. Ни самолеты, ни аэродромы республиканцев не были приспособлены для ночных полетов. В то же время многие летчики поддерживали Серова и считали возможным организовать ночные полеты, чтобы закрыть врагу воздушные пути к испанской столице.

— Ночью достаточно двух-трех истребителей, которые будут патрулировать вокруг города, — говорил Серов.

Ему возражали: у республиканцев мало самолетов, и наверняка в первую же ночь летчики перебьют машины, садясь на необорудованный аэродром.

— Надо оборудовать, — настаивал Серов.

Он доказывал, что вовсе не надо освещать основной аэродром, надо найти в стороне площадку и завезти туда два-три прожектора для освещения посадочной полосы. Нет прожекторов, можно поставить несколько автомашин с зажженными фарами, одну против другой, и летай всю ночь, а утром возвращайся на свой аэродром.

В заключение Серов добавил:

— На этой же площадке можно тренировать летчиков для ночных полетов.

Комиссар Агальцов (ныне маршал авиации) поддержал инициативу Серова и предложил произвести пробные вылеты ночью. Были отобраны летчики, имевшие опыт ночных полетов.

Вею организацию и ответственность за это дело командование возложило на Серова. Вместе с Якушиным он приехал на аэродром еще засветло. Когда стали густеть сумерки, провели «репетицию». Оказалось, что для освещения посадочной полосы вполне достаточно одного прожектора и фар трех грузовиков.

Решили, что, заметив вражеский бомбардировщик, будут подходить к нему, маскируясь на фоне темной земли. Но как увидишь самолет в ночной тьме? Сигнальных огней на нем нет, а луна светит так скудно, что небо кажется еще более темным.

— Найдем, Миша, найдем! — успокаивал Якушина Серов. — Каким-нибудь седьмым или восьмым чувством, а все равно найдем. Значит, условились: ты патрулируешь на высоте три тысячи метров, а я — две.

В следующую ночь летчики вылетели па ночное дежурство. Небо черное, тихое. Патрулировали уже больше часа, и ничего. Вдруг впереди Якушина сверкнули какие-то огоньки. Ясно — это выхлопы из глушителей вражеского бомбардировщика, который идет на Мадрид.

Якушин догнал фашистскую машину, зашел ей в хвост и нажал гашетку пулемета. Молнией вспыхнула светящаяся трасса, за ней — другая, третья.

И вот уже виден горящий силуэт тяжелого бомбардировщика. Желтое пламя вытягивается длинным хвостом за самолетом, стремительно падающим вниз. Бомбы, предназначенные для Мадрида, взрываются на земле, далеко от места назначения.

Так русские летчики начали новую главу в истории военной авиации.

На другой день оба советских летчика получили награды от республиканского правительства — золотые именные часы. Якушин был награжден за сбитый ночью фашистский самолет, а Серов как инициатор и командир ночного патруля.