Друзская сага

— Ерунда, — сказал, как отрубил Буз, — во-первых, они трусы и во всём потакают сионистам. Во-вторых, строят из себя умников. В-третьих, они просто лгуны!

— Ну, брат, ты наворотил лишнего! — возразил Мансур.

— Однажды, — продолжал Буз, — помнишь, как расстроилась моя свадьба? Немного погодя, я признался отцу, что достиг ближайшей ступени духовности и хочу стать уккалем. Поклялся строго соблюдать все заповеди. Не курить, не пить алкоголь, не сквернословить. Иметь чистые помыслы. Отец привёл меня к «посвящённому». Тот задал мне единственный вопрос, не связанный ни со знаниями, ни с соблюдением заповедей. И отправил домой. Через три месяца всё повторилось, тот же вопрос и снова отказ. Так прошло три года. Я даже не был допущен к религиозным книгам.

— Может быть, в мыслях промелькнуло лишнее… Полиграф обмануть можно. Но не наших шейхов. За тысячу лет они научились заглядывать в душу человека, — задумчиво подытожил Мансур, прикуривая очередную сигарету.

— Плевать. Мы считаем, настало время показать сионистам, кто в доме хозяин. Они почему-то предполагают у нас отсутствие национального сознания. Времена Фахраддина Маана-второго не останутся в прошлом навечно. Они вернутся.

Покинув дом Буза, Мансур какое-то время не решался позвонить куратору. Глаза Маана-второго, казалось, следили за ним отовсюду. Разум не принимал предательства. Но в конце концов, он решительно смахнул с души пыль сомнений. Риск опростоволоситься перед спецслужбами победил магию древних вождей.

— Слушаю тебя, Мансур, — услышал он Ицхака.

— Я встретился с «объектом». Есть о чём поговорить. Срочно.

— Гостиница «Мэдисон» в Нагарии. Через два часа. Номер двести три… И вот ещё что… Семнадцать коротких стуков в дверь и восемнадцать длинных. Пароль: «Я ищу своего старинного друга Войцеха Сангушко». Ответ: «Он покинул наш мир полгода назад».

— Погоди Ицхак, я не запомню, записать можно?

— Мансур, расслабься… Друг мой! Извини великодушно, я пошутил. Приедешь в гостиницу, постучишь обычно, и всё уладится.

Шутка вышла неудачной. Если куратор намеревался успокоить агента, то добился обратного результата. Мансуру показалось, что Ицхак намеренно ослабил конспиративные трюки. По дороге он часто посматривал в боковые зеркала машины. Ожидал слежку. Город будто нескончаемо разросся. И расплодился. Выявить в толпе филёров представлялось проблемой. Он оглянулся. Чёрный джип давно пристроился в хвост. Третий перекрёсток подряд. Словно, пристегнулся к багажнику «Субару». Мансур резко свернул на красный светофор. Так уходили от преследования герои кино. Чёрный джип остался ни с чем. В тенистом переулке стало тише. Мансур двинулся дальше, прислушиваясь к командам навигатора. Внезапно в памяти ожили наставления Ицхака. Мнимая череда коротких и длинных сигналов. Напрасный пароль с откликом. Они наложились на эпизоды шпионских фильмов. Выдернули его из действительности. Избежав столкновения с грузовиком, Мансур свернул на стоянку гостиницы. Под открытый шлагбаум. Припарковался и остался в машине, присматриваясь к прохожим. Игра воображения преобразила реальность. Поглотила всецело. Он не заметил, как подошёл охранник. Костяшкой пальца постучал в стекло. От неожиданности Мансур резко поднялся. Ударился головой в потолок. Страж долго рассматривал права. Переводил взгляд с документа на оригинал и обратно. Мансура осенило. Показал полицейское удостоверение. Намекнул на служебный резон. Боец удивился, но не ушёл. В отместку Мансур восхитился рвением профессионала. Пообещал написать отзыв его хозяевам. Лишь тогда охранник очнулся. Поблагодарил и мгновенно растворился в своей будке. В окнах домика отражался шлагбаум.

Ещё с минуту Мансур оставался в машине. Привёл в порядок мысли. Затем поспешил ко входу. Неловко пересёк огромный холл. Широко, как матрос в качку, расставляя ноги. Они затекли. Не хотели слушаться.

— Господа! Господа! Вы только взгляните! Какой яркий типаж! — раздалось с кресел, расставленных вдоль панорамного окна. Сквозь него искрилась гладь Средиземного моря. К Мансуру подскочил человечек в пейзажной футболке и с французской бородкой. Преградил путь.

— Пардон, мон шер! Какое восхитительное ревю! Конечно, ты актёр? Но почему я тебя не припомнил!

— Ещё бы! — нашёлся Мансур, — всех гениальных подводит зрительная память!

— Признаюсь, возможно, так и есть! Поразительно — ты меня сразу узнал! Твой проход в амплуа ковбоя — шедевр! Как раз то, что мне позарез нужно! Где ты играл? Театр? Шоу? В кино я тебя точно не видел…

— Маэстро продюсер! Я полицейский и нахожусь при исполнении, — снисходительно оборвал его Мансур.

Той же матроской походкой он обошёл человечка. Поспешил к лифтам. За его спиной продолжала восторгаться именитость.

— Браво! Брависсимо! Спускайся ко мне, бравый пинкертон! Я подберу тебе превосходную роль! Считай, Оскар у тебя в кармане…» Казалось, ему не суждено умолкнуть. На третьем этаже Мансур отыскал триста тридцать первый номер. Постучал и посмотрел на часы.