Ду Фу

Согласимся с этим утверждением, хотя поэзия Ду Фу не сразу обрела «героические пропорции» и сам он долго готовился к роли народного заступника, оплакивающего беды своей родины. В Чанъани Ду Фу сполна отдавался радостям жизни, совершая прогулки с друзьями и гетерами, и мы можем представить, как он поздно вечером возвращался в гостиницу, поднимался по скрипучей лесенке в свою каморку под крышей, зажигал свечу на низком лаковом столике и, снимая одежду, вспоминал недавние шутки, смех, веселые возгласы. В минуты таких воспоминаний написаны многие стихотворения Ду Фу чанъаньского периода, и тем более удивительным кажется то, что именно в это время наряду с вполне традиционными «стихами на случай» Ду Фу создает совершенно иные по содержанию строфы, сделавшие его подлинно великим поэтом. «Песнь о боевых колесницах», «В поход за Великую стену», «Песнь о красавицах» и особенно «Стих в пятьсот слов» - вот настоящий, зрелый Ду Фу, каким он вошел в историю китайской лирики. Что же произошло? Каким образом мог один и тот же человек - Ду Фу - воспевать увеселительную прогулку с гетерами и описывать трагическую картину проводов новобранцев в армию? Какие таинственные сдвиги в душе поэта заставили его, привыкшего говорить в стихах о себе самом, собственных думах и чувствах, заговорить о страданиях и бедах своего народа и заговорить с невиданной ранее силой?

Разрешить этот загадочный парадокс Ду Фу можно лишь отчасти, потому что внутренняя жизнь поэта от нас скрыта и биографические источники не донесли его размышлений о собственном ремесле. Отметим лишь несколько факторов, способных приблизить нас к разгадке. Во-первых, конфуцианское мировоззрение Ду Фу. Не надо внимательно вчитываться в «Песнь о боевых колесницах», «Песнь о красавицах», «Стихи в пятьсот слов», чтобы обнаружить в них выстраданный пафос конфуцианца, испытывающего мучительное разочарование из-за несовпадения своих идеалов с действительностью.

...И супом
Из верблюжьего копыта

Здесь потчуют

Сановных стариков,

Вина и мяса

Слышен запах сытый,

А на дороге -

Кости мертвецов.
(«Стихи в пятьсот слов о том, что было у меня на душе, когда я направлялся из столицы в Фэнсянъ»)

Эти едва ли не самые знаменитые строки Ду Фу передают «трагедию конфуцианской личности» (выражение академика В.М. Алексеева), столкнувшейся с «болезнью века», ведь конфуцианский идеал - идеал мудрого равновесия, общественной гармонии, а тут - запах вина и мяса в богатых домах и кости голодных бедняков на дороге. Значит, равновесие нарушено, целостная гармония распалась, и конфуцианскому мудрецу остается безмолвно уйти, затворив за собой плетеную калитку отшельнического скита и тем самым осуществив один из наветов учителя: «В царство, где неспокойно, не входите. В царстве, охваченном смутой, не живите. Когда в Поднебесной порядок, будьте на виду. Если нет порядка, скройтесь». Но был и еще один путь - не молчания, а действия. Конфуцианский мудрец, застигнутый общественной смутой, мог публично высказать свою «скорбь изгнанника», как некогда поступил Цюй Юань, автор бессмертной поэмы. Ду Фу выбрал второй путь, доказав всем своим творчеством, что из всех философских учений Китая только конфуцианство могло пробудить в поэте такую силу социального реализма, хотя оно же и ограничивало размах его критической мысли, и если даосские и буддийские лозунги часто становились знаменем народных восстаний, то конфуцианская критика - по сути чисто литературная, подчиненная этикету письменной традиции - обычно оставалась достоянием бумаги.

Итак, конфуцианство, во-первых; что же во-вторых? Все исследователи творчества Ду Фу единодушно считают, что в лирике начала 50-х годов он новаторски использовал форму древнекитайской народной песни, наполнив ее новым, остросовременным содержанием. Это Действительно было литературным открытием, хотя вместе с Ду Фу в том же направлении шли и Ли Бо, и Гао Ши, и другие танские лирики, но наш поэт с наибольшей силой воплотил то, к чему другие лишь приближались: он заговорил о народе как бы голосом самого народа. Это означает, что и язык его поэзии во многом приблизился к разговорному, Ду Фу стал смело пользоваться просторечием, вводить в свои произведения прямую речь, персонажи его песен - воины, крестьяне, бедняки - обрели собственную судьбу, собственный неповторимый характер.