Ду Фу

10 июля 756 года, на следующий день после разгрома армии Гэшу Хаия, императору доложили, что дозорные, которые вели наблюдение за дорогой в сторону Тунгуани, не увидели на башнях сигнальных огней, обычно зажигавшихся утром и вечером (между заставой Тунгуань и столицей Чанъань насчитывалось десять сторожевых башен). Услышав об этом, Сюаньцзун встревожился как никогда и, проведя несколько дней в лихорадочном ожидании, решил бежать из столицы. Утром 14 июля он в сопровождении избранной свиты, состоявшей из Ян Гуйфэй с сестрами и братом Ян Гочжуном, ближайших слуг, министров и стражи, тайком покинул Великий Лучезарный Дворец. Ужас перед самозванцем гнал Сюаньцзуна на юг - все дальше и дальше от многострадальной столицы. Случайные прохожие, попадавшиеся им на пути, с удивлением провожали взглядом мужчин в дорогих шелковых одеждах и женщин со сложными высокими прическами, которые мчались в колясках по разбитым деревенским дорогам. Вид этих беглецов, измученных тряской, с покрытыми пылью лицами внушал скорее жалость, чем опасение, хотя их сопровождали грозные всадники, вооруженные с ног до головы. Удивленные прохожие вряд ли догадывались, что среди беглецов находится сам император, бросивший свой народ в минуту опасности.

К вечеру беглецы проголодались: спешно покидая дворец, они не успели как следует запастись провизией. Императора и его свиту все настойчивее преследовало самое незнакомое чувство - чувство голода. Оно казалось нестерпимым - почти таким же, как физическая боль. Принцы и принцессы из Великолепного Лучезарного Дворца едва сдерживали слезы, а император с холодным недоумением смотрел на Верховного цензора Взй Фанцзю, в чьи обязанности входило заботиться о пропитании Его величества. Но Верховный цензор лишь беспомощно разводил руками: находясь здесь, вдали от императорской кухни, где он мог взять белого карпа, оленьи языки, мясо сушеной змеи и прочую снедь, коей подобает потчевать Сына Неба?! Тогда Ян Гочжун, видя страдания императора, решил отбросить всякие церемонии и купил для него несколько лепешек из зерен кунжутного ореха, какие пекут в деревенских домах, и Сюанъцзун жадно набросился на еду. Для фрейлин императорского двора, министров и военачальников окрестные жители принесли такую же простую деревенскую снедь, от которой вскоре не осталось ни единой крошки.

Утром 15 июля беглецы достигли почтовой станции Мавэй, расположенной на расстоянии 60 с лишним километров к западу от Чанъани. Здесь они сделали остановку: на почтовых станциях всегда имелись место для ночлега, вино и горячая пища. Императору и «драгоценной супруге» сейчас же отвели лучшие комнаты, поблизости от них расположилась свита, а войска дворцовой стражи остались во дворе. Солдатам вынесли еду, но на всех ее не хватило, и среди голодных поднялся ропот возмущения. Тревожная обстановка в стране, наступление отрядов Ань Лушаня, паническое бегство императора из дворца подействовали разлагающе на стойких гвардейцев, и в воздухе как бы сгустилось грозовое облачко смуты. Нужен был лишь повод - случайная зацепка, чтобы грянула гроза, и такая зацепка вскоре нашлась. Солдаты заметили, как Ян Гочжун о чем-то переговаривался с отрядом тибетцев, и, готовые отовсюду ждать измены, закричали, что первый министр собирается их предать. Расправа последовала немедленно: Ян Гочжун был растерзан на куски, а его голова насажена на копье. Такая же участь постигла и других министров, попытавшихся образумить взбунтовавшихся солдат. Кровь убитых залила маленький дворик почтовой станции, и встревоженные птицы стаей поднялись в воздух.

Когда император вышел к солдатам, они приветствовали его громкими криками, а затем в наступившей тишине раздались голоса, требовавшие смерти Ян Гуйфзй. «Изменник Ян Гочжун мертв, и его сестра отныне недостойна быть супругой Вашего величества!» - кричали смутьяны, и толпа солдат настороженно ждала ответа императора. С острия копья на Сюаньцзуна смотрела голова первого министра, как бы предупреждавшая, что и жизнь самого императора висит на волоске и этот волосок - тоненькая осенняя паутинка - может лопнуть в любую минуту. Император удалился в свои покои, чтобы обдумать требование солдат. За стеной соседней комнаты служанки успокаивали насмерть перепуганную красавицу Ян, которой император должен был вынести приговор. Оставшиеся в живых министры и приближенные торопили его: угрожающий ропот солдат доносился с улицы. Тогда император вызвал Главного евнуха Гао Лиши и приказал ему отвести Ян Гуйфэй к буддийскому алтарю и задушить шелковым шнурком. Приказание было тотчас исполнено.