ДУ/РА

Агеев недовольно поджал губы — явно ведь что-то недоговаривает. Я приподняла бровь, ожидая ответа, но тот лишь качнул головой.

— Хочешь, научу? — повторил твердо, выпрямляя спину.

— Все так плохо? — с издевкой продублировала я, скрестив руки на груди.

— Шайтан! — воскликнул, подскакивая на ноги, — Ну почему ты такая невыносимая? Ответь на вопрос нормально.

— А ты на мой ответь. Все так плохо? Ты сказал, что все, — изобразив кавычки в воздухе, я иронично произнесла, — В порядке, и предлагаешь мне поучиться стрелять?

Моргнув, Тимур принялся мерить шагами комнату:

— Это рационально. Для твоей же безопасности.

— Это бред, — выплюнула я.

Моргнув, Тимур остановился передо мной и опустился на корточки, упираясь коленями в диван

— Илона, — опустив голову, Тимур погладил короткий ежик волос на макушке и снова посмотрел на меня — затравленно, — Ты не представляешь, как я испугался сегодня, когда получил эту долбанную угрозу. Когда ты не отвечала на звонки. Когда я приехал сюда, а ты не открыла дверь. Ты даже представить не можешь, о чем я думал; в какой панике был, пока Стас пробивал твой телефон.

— Но все же обошлось, — сдавленно прошептала я, успокаивая саму себя.

— А если бы не обошлось? А если бы с тобой что-то случилось? Иметь возможность защититься — это по-твоему бред?

Ответить на это мне было нечего, поэтому я промолчала. Лишь судорожно сглотнула, представляя масштаб бедствия, если Агеев перепугался до такой степени.

— Я не хочу учиться стрелять. Лучше возьму несколько уроков по самообороне.

— Самообороне не научиться за несколько уроков, — фыркнул Тимур.

— Куплю перцовый баллончик.

— Им нельзя пользоваться в закрытых помещениях, — парировали в ответ, усаживаясь рядом.

— А почему?

— Потому что сама задохнешься, Илонка, — устало вздохнув, Тимур притянул меня к себе и зарылся лицом в мои волосы.

Он замер на секунду, а потом мягко приподнял мой подбородок и прислонился лбом к моему. Потерся кончиком носа — я заметила, что он любит так делать; да и мне, признаться честно, нравится такое проявление нежности.

Потянулась первой — легонько коснулась губами. Почему-то не могу привыкнуть к тому, что мы встречаемся. И само определение парень-девушка к нам неприменимо — ну какой он парень? Агеев — мужчина со всеми вытекающими последствиями. И если что-то втемяшил в свою голову, то его не переубедишь — задавит возрастной категорией и грубой силой.

— Мин сине югалтырга телэмим, — пробормотал в мой рот, начиная целовать чуточку увереннее и тверже, — Минем кызым.[1]

Ох, как я хотела бы знать, что он сказал. И никогда не думала, что татарский язык звучит так… Красиво и нежно.

Поцелуи становились жарче; горячая ладонь медленно потянулась ниже, легла на талию и сжала ее. Пальцы другой руки выводили какие-то узоры на моей щеке.

— Тим, — прошептала я, отстраняясь, — А мы с тобой… — запнувшись, я перевела дыхание и продолжила, — Ну, в смысле, если ты хочешь, то и я была бы не против, знаешь…

С каждым словом мой голос становился слабее и тише, а лицо предательски запылало где-то на середине фразы. Тимур пристально посмотрел на меня, что-то в очередной раз просчитывая и решая. Затем качнул головой, коротко чмокнул в нос и отодвинулся на край дивана.

— Ты мужчина, и я понимаю, что у тебя есть потребности, — напоследок выпалила я.

Прикрыв рот кулаком, Агеев фыркнул и затрясся. Широко улыбнувшись, он остановил очередной мой порыв ляпнуть какую-нибудь глупость поднятой вверх ладонью и, спустя несколько секунд, произнес почти ровным голосом:

— Илонка, ты не должна предлагать мне себя только потому, что я мужчина.

— Но…

— Мужчина может подождать. И мужчина способен сделать момент первой близости особенным. Ты куда-то спешишь?

— Нет, но…

— Вот и я не спешу. И не хочу спешить, — он медленно растягивал слова, словно смаковал; на губах играла легкая полуулыбка. Слегка снисходительная, — Не хочу завтра утром подскочить по звонку будильника и спешить на работу, вместо того, чтобы обнимать тебя. Не хочу, чтобы ты думала, а правильно ли ты поступила? Не поторопилась ли ты?

— Я бы так никогда не подумала бы, — буркнула я.

— Подумала бы.

— Нет.

— Подумала бы; понапридумывала бы, а потом выставила бы меня виноватым. Ты же женщина.

— Сексист.

— Нет. Просто если бы ты была не ты, я бы даже не заботился о том, что будет утром, — нахмурившись, Тим пожал плечами, — Но это ты. И я хочу все сделать правильно. Лучше, чем могло бы быть сейчас.

Закатив глаза, я откинулась на спинку дивана и обхватила себя руками — стало зябко без его прикосновений. Попыталась найти какие-то слова; поспорить в очередной раз, но потом поняла, что Агеев — как я уже говорила — мужчина.

И мужчина, похоже, всегда прав.

К этой аксиоме придется долго привыкать.

***

Время летело быстро; спустя три недели я драила полы в доме Лазаревых и краем глаза любовалась по пояс обнаженным Агеевым, который вешал в гостиной свежевыстиранные шторы.

— Точно гладить не надо? — недоверчиво осведомился он в сотый раз за последний час.

— Точно. От тяжести отвисятся и складок не будет, — все тем же снисходительным тоном успокоила его я.