ДУ/РА

— А ты жалеешь? — обхватив мой подбородок, он заставил поднять голову, — Что бросила меня? Жалеешь, что ушла?

— Тимур…

— Скажи честно — да или нет? Ты жалеешь, что не дала нам шанса? — отчаяние звенело в его голосе — надрывно, болезненно.

Я попыталась отвернуться, но его хватка была железной. Как и всегда. Закрыв глаза, стукнулась затылком о стену, когда отпустил меня, и покачала головой.

— Ты жалеешь?! — крикнул Тимур.

— Нет! — вместе со словом из горла вырвался всхлип, — Не знаю. Нет.

— Сука. Ненавижу тебя, — прошипели в лицо, — Ненавижу.

Схватив мои запястья, он прижал их к стене над головой и обрушил на меня поцелуй. Гневный, злой, яростный — он причинял боль, но я могла с ней справиться, я понимала ее. Тимур просто хотел, чтобы я почувствовала. Хоть что-то.

Он сдавил мои руки — я укусила его нижнюю губу. Зашипев, отстранился и посмотрел на меня взглядом, который может плавить сталь. Дернув плечами, я высвободилась из захвата и залепила пощечину — такую, какую всегда мечтала, чтобы воздух звенел, а ладонь обжигающе наливалась кровью. Вторая цели так и не достигла — запястье снова перехватили, жестко фиксируя за спиной.

Наши грудные клетки соприкасались с каждым яростным вздохом. Молча смотря друг другу в глаза, мы боролись — оба, я видела это. Наверное, он боролся с желанием придушить меня на месте, ну а я…

А я боролась с желанием поцеловать его.

И я проиграла.

Мои пальцы по-прежнему покалывало от удара, и я запустила их в волосы на его затылке. Притянула к себе, но не успела опомниться, как моим ртом завладели полностью, не давая вздохнуть. До головокружения, до дрожи, до боли в каждом сантиметре моей кожи — он целовал меня, наказывая за мою собственную глупость.

Тимур дернул меня от стены, крепко держа одной рукой, а другой стягивая пальто. Развернул, продолжая целовать, и толкнул в сторону, задев вешалку — та рухнула с грохотом и шелестом одежды на пол. Споткнулся, переступая через нее и потянул меня в комнату; я же споткнулась о свои туфли, которые слетели с ног, пока он тащил меня. Ударившись об косяк, я рефлекторно сжала пальцы в его волосах, притягивая его еще ближе; Тим зарычал, отстраняясь.

Кислород, поступивший в кровь при вздохе, сделал меня пьяной. Я схватилась за край свитера и сняла его через голову, даже не обратив внимания на статическое электричество, неприятно пробежавшее по волосам и коже. Завела руки за спину, расстегивая лифчик; стянула бретельки с плеч — металлическая застежка звонко царапнула деревянный пол. Молния на юбке была сбоку — я и ее расстегнула под диким взглядом, следящим за каждым моим движением.

Если бы он сказал хоть слово; издал бы хоть один звук, я бы остановилась. Но он молчал, наблюдая, как я раздеваюсь и даже не шевелился. Даже не дышал.

Два крошечных вдоха, и я упала на кровать, прижатая за плечи сильными руками. Еще один вдох, и я вижу, как он расстегивает джинсы, даже не снимая их толком и прижимается ко мне. Выдох, и маленькая боль вперемешку с удовольствием пронзает мое тело, от чего я выгибаю спину и громко стону — Боже, до чего же хорошо.

Как я его хотела. Все это время, все эти дни и недели, которые пыталась, тщетно пыталась забыть; когда лгала себе о том, что так будет лучше для нас обоих. Как я скучала по нему; как мечтала о том, что он проведет носом по моей шее — да, вот так — прикусит плечо, сожмет ладони до боли и вдавится в меня все телом. Как вспоминала этот момент — мои ноги на его талии, его плечи под моими руками и кожа, липкая, скользкая от пота. Как я хотела все это повторить, не забывая ни на секунду.

Как много я хотела сказать. «Мы не созданы друг для друга». «Мы слишком разные». Но не могла — только всхлипы и вскрики срывались с губ, когда Тимур отстранялся и брал свое. Снова. И я отдавала.

Он что-то бормотал на чужом мне языке. Какие-то слова были знакомы, какие-то слышала впервые, но одну фразу я помнила — и он повторял ее без остановки, хрипло шепча мне на ухо:

— Син минем…

Можно ли построить отношения, начавшиеся с вражды и непонимания? Могут ли два абсолютно разных человека иметь что-то общее, кроме чувств? И можно ли убить любовь? Задушить ее; задавить в самом нутре; разорвать на мелкие кусочки вместе с сердцем.

Мне хотелось кричать от безысходности; или от удовольствия, что пронзало тело с каждым мощным толчком, грубым поцелуем и рывком за волосы. Мне хотелось кричать, когда он замер надо мной, отстранился и рухнул рядом, закрыв лицо ладонью.

Часто дыша, дрожа всем телом, Тимур надрывно простонал:

— Уйди, прошу. Ради Аллаха, прошу. Не заставляй меня проходить через это снова, Илонка, — зашептал едва слышно, — Я же умру, понимаешь? Я же ни видеть тебя, ни слышать не могу — хочу руки на себя наложить, или тебя разорвать на части. Уйди. Не приходи больше.

— Тим… — потянувшись к его плечу, рука замерла на полпути — он отстранился.

Резко сев на кровати, Агеев запустил пальцы в волосы и покачал головой. Поднялся, собирая мою одежду с пола и швырнул мне — ткань грубо оцарапала ставшую чувствительной кожу.