Дуб тоже может обидеться. Книга 2.

«... Сложившиеся к нашему времени нормы и правила дипломатического протокола регулируют практически все внешние формы дипломатической практики. По словам руководителя Службы протокола администрации Президента ФРГ Ф. Лонгрена, ''за последние столетия дипломатический этикет буквально утонул в хитросплетениях обязательных правил, непременных требований и исключительных обязательств''...

… Основные правила нанесения дипломатических визитов можно свести к следующим:

1. Обязательным требованием является точное соблюдение времени приезда на визит.

2. Необходимо строго соблюдать протокольные нормы о форме одежды.

3. Важно правильно посадить гостя...

4. Инициатива в беседе принадлежит хозяину встречи...».

Отступление 125

Реальная история

Тихий разговор в какой-то подворотне Тулы.

— … Говорю же, бежать собираются, — с упорной убежденностью шептал дребезжащий голос. — Чемоданы да коробки втихаря собирают.

— Как так? Погнали же немца от Москвы, — с искренним недоумением в голосе говорил второй. — Не-е, не может быть!

— Эх, тютя! — припечатал собеседника первый. — Слушай больше! Это же германец! — в голосе добавилось чуть ехидства. — Кто тебе правду-то скажет?! А? — он тихо рассмеялся. — Немца погнали... И что? Сколько своих положили? На одного десять .. или может двадцать...

Второй молчал, не перебивая.

— Ты слушай чего тебе говорят, — говоривший преисполнился уверенной снисходительности знающего больше чем все остальные. — Свояк у меня тут гутарил, что немчура готовит сильное наступление. Мол, поэтому они и отошли немного. Чтобы, значит-ца, с новыми силами навалиться. Он на аэродроме гайки крутит... Слышь? — что-то зашуршало и голос практически полностью стих. — Говорит, и сам в эвакуацию подался и сынка своего забрал с фронта... Да, да... Он сам видел, как за … приезжали и вместе с барахлом забрали.

Отступление 126.

Реальная история.

Отрывок кинохроники. 1936 г. Дача Сталина.

По белому экрану побежали выразительные серые сполохи, через несколько секунд сменившиеся ускользающими цифрами.

Со стрекотанием старого киноаппарата появились размытые очертания какого-то строения, возле которого двигалось несколько еле различимых фигур. Наконец, фокус был наведен и непонятные пятна строений превратились в раскинувшееся блекло-зеленое здание, которое полукруглым элементом фасада (похожей на недостроенную башню) смотрело прямо в камеру.

На переднем плане стоял длинный стол возле которого сидело несколько человек. В центре выделялась фигура Сталина, которые с усмешкой наблюдал за одним из своих гостей — высоким мужчиной с крупными чертами лица и монументальной фигурой — Чкаловым.

… Камера то фиксировала фигуру самого хозяина, останавливаясь на несколько секунд на его лице, то давала общий план. В один из таких моментов, камера выхватила, как Чкалов, размахивая руками, изображал полет своего истребителя. Его крупное тело с вытянутыми по бокам руками на аекунды превратилось в стремительный самолет, совершающий одну фигуру высшего пилотажа за другой. Он то приседал, то, наоборот, вскакивал вверх, взмахивай руками...

Вот оператор приблизил фокус... Летчик сделал очередной кульбит и пронесся перед невысоким мальчишкой, который не отрываясь смотрел на «танцующего» летчика. По экрану бежали светлые полосы, слепые пятна, но неизменными оставались восторженные глаза мальчика. В них горел огонь... Он чуть наклонился вперед, его руки с растопыренными пальцами подались в стороны и вот он, вслед за Чкаловым, тоже «пустился» в полет...

Отступление 127

1940 г. Ранее утро. Один из аэродромов близ Москвы.

— Сильно тресёт..., Ш-ш-ш-ш-ш..., Все время тянет вправо, — сквозь шипение рации с трудом пробивался молодой задорный голос. — Попробую сделать...

Очередное испытание новой модификации … пошло совершенно не так как обычно.

— Орел, Орел, приказываю садиться! — вторую минуту бубнил радист в окружении высокого начальства, неотрывно следившего за дикими маневрами небольшого самолета. — Приказываю немедленно садиться! Орел, Орел, приказано садиться!

Казавшийся с земли совершенно крохотным сделал очередной маневр, заставивший одного из разработчиков, и так бледного как смерть, схватиться за левую сторону грудины.

— … Не слушается руля... странный треск, — из микрофона, укрепленного на небольшом столбе, шли рваные фразы. — Кажется...

Вдруг, стоявший у самой рации военный, рывком выдергивает у радиста гарнитуру.

— Прыгай! Прыгай! Черт, Красный, прыгай! — заорал он диким голосом. — Я приказываю! Прыгай!

Отступление 128.

Реальная история.

Москва. Лефортово. 15 июля.

За массивной дверью заскрежетал металлический засов. Восемь пар глаз напряженно уставились на вошедшего конвойного.

— Ковальских! На выход! — рявкнул он. — Бегом, бегом!

Тоненькая фигурка, сидевшая на самом краешке нижних нар недалеко от двери, вздрогнула и с ужасом в глазах отпрянула к стене. Подогнув под себя ноги в драных колготках, она уткнулась головой в колени и тихо заскулила.

— Ковальских! — вновь заорал конвойный. — А ну подъем, сучье вымя! Че скрючилась? На выход!