Дублер

– Да он «быка» включил, – поставил диагноз милый малый с добрыми, глубоко посаженными глазами, сидевший на стуле возле дверей. – Может, выключить? Или форшмак из него сварганить? Только скажите, Эдуард Геннадьевич.

– Спасибо, Николаша, мы не в ресторане, для начала попробуем духовную пищу.

Валера снова зашевелился, приоткрыл глаза.

– А-а-а… И ты, Каравай, здесь? Что стоишь? Давай, тормози шкурников с поличным. «Палку» срубим… Я догадывался, Каравайчик, что патроны – твоих рук дело. Уж очень ты тогда не к месту обосрался. Подождите, мужики, подождите… Сейчас-то брюхо не подводит? Ха-ха… Сука ты. Каравай, сука дешевая.

Геворкян взял стул, подсел к Любимову.

– Валерий, давайте ваши личные отношения выясним позже. Вижу, вы в полном здравии и рассудке, значит, вполне можете ответить на мои достаточно простые вопросы. Извините за то, что случилось, но вы сами виноваты.

– Чего тебе, сволочь интеллигентная?

Николаша с добрыми глазами вскочил со стула и отвесил Любимову резвую колотуху справа.

– Успокойтесь, Николай. Держите себя в руках, – пожурил адвокат. – Теперь опять таблетку давать придется.

– А чего он обзывается?

– Он просто некультурный человек, за этот недостаток по роже бить не следует. Сядь и не прыгай, пока не скажу.

Обиженный Николаша вернулся к дверям.

– Ва-ле-ра, ау… Вы поняли, что я сказал?

– Угу.

– Отлично. Будьте добры, ответьте тогда – кто рассказал вам о нашей сегодняшней встрече?

– Да!

– Что «да»?

– Да, я пил с Ларисой вино! «Кюрдамюр». Только это было на Пасху!

– Боже мой, какая Лариса? Какой «Кюрдамюр»?

– Кончай шланговать, – бросил из дальнего угла Караваев. – Поговорим и разбежимся. Не строй из себя Фокса.

– Действительно, Валерий. Я всегда стою на позициях здравого смысла. Я прекрасно вас понимаю, затронута ваша профессиональная честь, гордость. И поверьте, мне совсем нелегко задавать эти вопросы. И все же… Кто рассказал вам о встрече?

– Ты забыл одну формальность, сволочь.

– Да? Какую? И если можно, не называйте меня сволочью. Что за слово такое?

– Ты не предупредил меня об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. К тому же я имею право хранить молчание, мы в демократической стране.

– Убью… – встрепенулся Николаша. Адвокат остановил юношу жестом.

– Видите ли, Валера, здесь несколько иной случай. Ну, хорошо, к первому вопросу мы вернемся позднее – время, слава Богу, не ограничено. Скажите, где документы? Помните, те, что вы на ксероксе катали? Никакой проверки режима секретности не было, обманщик вы этакий.

– Жила я только с вами, больше ни с кем.

– Виктор, – поправляя пальцем пенсне, Геворкян обернулся к Караваеву. – Он на самом деле такой упрямый?

– Придуривает. Слушай, Валерыч, я не знаю, что это за бумаги, кому и зачем они нужны. Я сам из-за них в полном говне, так еще и ты вписываешься. Отдай и чеши домой.

– Хе-хе, Каравай. Ты из-за них в говне? Ты и так в говне. А бумаги хер вы получите, ребята. Кровушка Олега на них, друга моего. Ты, Каравай, не знал его, и слава Богу.

– Ну, чего ты мелешь, а? Мститель красный. Еще тебя колоть не хватало.

– А ты попробуй. Каравай, расколи. Ты, Каравай, наверное, меня совсем не уважаешь. Да я живой только потому, что бумажки у меня заныканы. Неужели ты думаешь, что я теперь тебя в покое оставлю? Я ж тебе без всякой очистки рядов девять грамм припаяю.

– Только не надо пугать. Террорист-затейник, брат зеленый. Где бумаги? В сейфе?

– Иди проверь. Ключики вон, на столе. Кишка у тебя, Каравай, тонка. Ты только и можешь, что патроны подкладывать да рапорты капустные сочинять… И баб чужих трахать.

– Это он замполитовских лекций о культуре семейных отношений наслушался.

– Жалко тебя, Каравай, на них не было.

– Кстати о семейных отношениях… – адвокат встал со стула. – У вас, Валерий, проблем семейных нет? С женой хорошо живете?

Любимов хмуро улыбнулся и попытался выпрямиться.

– Нормально живем, сволочь. Чего и тебе желаем.

– Спасибо, спасибо… У меня, тьфу-тьфу, тоже все благополучно. Я ведь не из праздного любопытства интересуюсь. Супруга волнуется, наверное. А в ее положении… – Адвокат поднял со стола трубку. – Хотите пообщаться? Предупредите, успокойте.

Не ожидая ответа, он набрал номер.

– Игорек? Все в порядке? Надеюсь, вы не доставили Алене Сергеевне хлопот? И не позволили себе лишнего? Прекрасно. Передай, пожалуйста, ей трубочку.

Геворкян приложил свою трубку к уху Валеры.

– Чур, долго не болтать, услуга платная, связь сотовая. Трубка не моя, перед человеком неловко будет.

– Алло, алло, Валерочка! Где ты? Что случилось?

Любимов мгновенно пересохшим ртом выдавил:

– Ты где?

– Дома, – плакала Алена, – они, они тут… И этот, с пауками…

– Алена, успокойся. Все в порядке, я скоро приеду. Передай им, что если хоть один волосок… Успокойся, я прошу…

Геворкян нажал кнопочку.

– Все, все, извините, Валерий, время.

Пока Валера разговаривал по телефону, Караваев убрался из комнаты. Может, опять живот прихватило, может потому, что Алену он знал лично. Николаша на всякий случай поднялся.

Любимов зарычал, попытался освободить руки.