Дублер

– Ничего не должны, – положил Сашке руку на плечо Доценко. – Ну что, пусть идут девочки, а мы подождем?

– Спасибо, Сергей Владимирович! Вот так подарок нам дядя сделал, да, Машенька? – Таня взяла Машеньку за плечо, та поняла.

– Спасибо! Сергей Вради…

– Владимирович, – подсказала Татьяна.

– Владимирович, – повторила девочка. – А можно мне просто называть его дедушка? – спросила она маму со всей непосредственностью.

Таня цыкнула.

– Маша!

– Нормально, можешь звать меня, как тебе хочется, – добродушно позволил Доценко.

Маша просияла, обняла Доценко и подняла сияющие глаза. Доценко был тронут. За какие-то последние пару часов он проживал бурю совершенно новых для него эмоций.

Таня взяла девочку за руку, и они направились к главному входу.

– Извините. Малая еще, – опять извинился Сашка.

– Ну чего, правильно, так и есть. Я же ей дед. Дед, – повторил он, пробуя на языке новый статус.

Таня с девочкой обернулись, уже входя в цирк, помахали им. Саша с Доценко помахали в ответ. Как будто они только всегда и делали, что проводили вечера вместе. И все-таки, несмотря на внешнее сходство, выглядели отец и сын разнокалиберно. Доценко в пальто, шарфе – интеллигент, держится так, что сразу видно – серьезная птица. Сашка, в своей самой приличной, но холодной для Москвы куртешке, мерз, сунул руки в карманы, притопывал, как щегол. Наверное, Доценко, затейник поселкового клуба, был таким же щеглом, когда его приручила и отвергла Елена.

– Ну что, пошли, поговорим за чашечкой. Жалко, что кофе, – предложил Доценко.

– Да, хмыкнул Сашка, – жалко. Тут без бутылки не разберешься.

– А ты с юмором, – хлопнул его по плечу Доценко.

А Сашка не шутил. Ему очень хотелось выпить. Но он пообещал Таньке, что завяжет. И намерен был выполнить обещание.

Они пристроились в кофейне. Сашка смутился в дорогом интерьере. Он заглянул в меню и присвистнул:

– Ого, триста шестьдесят рублей кофе.

– Нормально. Я заплачу.

Сашка опять было собрался залезть в карман, но Доценко всем видом показал – эта тема закрыта, бросил подскочившему официанту.

– Нам два кофе. Тебе какой?

– Да обычный, – пожал Сашка плечами.

Он привык к растворимому, который бывает в банке или одноразовый, с молоком или без.

– Мне тоже, – под тоже Доценко подразумевал совсем не то, что Сашка. Его обычным была свежемолотая арабика средней прожарки.

– Ваши американо, – подскочил официант с кофе в стильных стаканах на подставках. Доценко покрутил стакан.

– Почему сейчас? Почему раньше не объявился?

Сашка пожал плечами.

– Так мама только сейчас и рассказала.

– Ясно. Как вы меня нашли вообще?

– Да в журнале, с программой, про съемки вашего нового фильма.

– Ясно, – повторил Доценко. Он понял, что это похоже на допрос.

– Ну, хорошо, что нашлись, – улыбнулся он. – Я, признаться, не ожидал. Ты извини, что заставил там ждать и вообще, скомканно вышло.

– Да что вы! Я ж понимаю.

Сашка был необидчивый, покладистый пацан, в переводе на язык Тарасюков – простофиля.

– Нормальная реакция. Я про вас ничего не знал, вы про меня ничего не знали. И тут – как снег на голову.

– Ну как сказать, – сказал Доценко.

Сашка не понял.

– Не знаю, как ты, а я знал о твоем существовании.

– Знали? – спросил Сашка.

Доценко достал из кармана пару конвертов, свои письма тридцати так летней давности, вскрыл навскидку верхние, подтолкнул по гладкому столу. Сашка смутился, но Доценко подбадривающе кивнул – читай. Сашка разобрал первые попавшиеся строчки. Тогда еще писали руками.

– «Я бы хотел хоть изредка видеть сына, какой он сейчас» … «Лена, пожалуйста, пришли хоть одну фотографию» …

Сашка потрясенно посмотрел на Доценко.

– Мама обманула? Зачем?

– Может, хотела, чтоб я выглядел лучше в твоих глазах. Не знал – какой спрос? Но я-то знал, – ответил Доценко.

– Но она сказала, вы уехали, а она только потом узнала!

– Ровно наоборот. Надо было нам с Леной сговориться насчет показаний, – горько пошутил Доценко.

Но Сашке, видно, было не до шуток.

– Все было наоборот. Я на седьмом небе был от счастья, когда узнал, что у нас с ней будет ребенок. Мне казалось, и Лена тоже. А на другой день Ванька сделал ей предложение. Твоей маме пришлось делать выбор. Она сделала. Да, собственно, и не было никакого выбора – между любимым и случайным.

– И вы вот так ее отпустили, беременную, к другому?

– А что я должен был сделать? Силой заставить со мной жить?

– Ну мама… И про письма ничего мне не говорила.

– На самом деле, конечно, не письма мне стоило писать, а приехать и отстаивать свое право видеться с сыном. А я годика два пометался, а потом просто закрыл для себя эту тему.

– Вы не виноваты.

– Ну да, я так себе и сказал.

Доценко деловито взглянул на часы.

– Ого, ну мы и заболтались! Идем, а то потеряются девочки наши.

«Наши». Доценко сам удивился – своей ответственности за людей, которых знал от силы часа три своей жизни. Что это такое? Родная кровь? Хорошее название для фильма. Доценко расплатился, и они вышли.