Дублер Казановы

— Я и сама удивляюсь… — задумчиво проговорила Алла.

— Доктор, а у Наты настолько все серьезно? — встревожилась Лара.

— Пока неясно. Наблюдаем. Она поступила вчера, в девять часов утра по «Скорой помощи». Меня в воскресенье в отделении не было, работала дежурная бригада. На утренней конференции состояние Пантелеевой оценивалось как средней тяжести, по клинической картине предполагалась внутричерепная гематома. Утяжеления симптоматики не наблюдалось. Сегодня я тщательно осмотрел её, в том числе и волосистую часть головы. Внешних повреждений, переломов нет. Ни ссадин, ни ушибов, ни даже царапины. Ей сделали рентгенографию черепа, ангиографию и электроэнцефалограмму. Данных за гематому нет. Больная контактна, хотя не расположена к разговорам, но, похоже, это чисто эмоциональное или последствия психологического шока. Возможно, её гнетут какие-то переживания. В любом случае я проконсультирую её у психиатра.

— А можно пригласить к ней нашего психиатра? — спросила Лариса.

— Можно, если это авторитетный специалист.

— Лидия Петровна Карелина, она кандидат медицинских наук, очень профессиональный психиатр.

— Я её знаю. Раньше Лидия Петровна консультировала в психосоматическом и других отделениях нашей больницы. Буду рад увидеться с нею и выслушать её мнение. Я ей безгранично доверяю.

— Тогда я попрошу её приехать к Нате.

— Извините, доктор, — снова встряла Алла. — Хочу уточнить, правильно ли я вас поняла, что ничего страшного с головой у Наты нет, а она молчит по какой-то иной причине?

— Легкое сотрясение мозга вполне возможно. При сотрясении мозга средней степени тяжести обычно бывает и потеря сознания, и тошнота, и рвота, но у Пантелеевой не было рвоты, на тошноту она тоже не жалуется.

— Она говорит, что у неё страшно болит голова, все распирает.

— Головная боль возможна, но для легкого сотрясения мозга нетипична, тем более, такой интенсивности. Распирающая головная боль свидетельствует о повышении внутричерепного давления, а обследование показало, что нет оснований предполагать это.

— То есть, Натка попросту притворяется, утяжеляя свое состояние? — не унималась дотошная Алла.

— Ну, я бы не стал использовать столь резких выражений, — покачал головой Виктор Павлович. — Реакция на боль у каждого человека индивидуальна.

— Так, кое-что мне понятно, — Алла ненадолго задумалась. — А как с потерей памяти?

— Насчет амнезии вам лучше растолкует психиатр. Я хирург.

— Виктор Павлович, большое спасибо за обстоятельную консультацию, — с чувством произнесла Алла. — Рада была пообщаться с умным и интеллигентным собеседником. Оказывается, среди врачей тоже такие бывают.

Виктор Павлович рассмеялся.

— Не жалуете нашего брата?

— Да уж, — вздохнула та. — В молодые годы немало времени провела на больничной койке. Мало хорошего, скажу я вам.

— По-моему, вы к нам несправедливы, Алла Дмитриевна. — Судя по вашему цветущему виду, подлечили вас неплохо.

— На одной силе воле выздоровела! — с мнимым пафосом заявила та, но не выдержала и рассмеялась. — Наверное, вы правы. Но когда по три месяца лежишь в больнице, а лучшие годы уходят, то злишься на весь мир и на всех, кто вокруг. В том числе и на врачей, которые слишком медленно лечат.

— Думаю, что вы были непростой пациенткой, — улыбнулся Виктор Павлович.

— Да уж, крови эскулапам я попортила немало. Очень хотелось поскорее встать на ноги.

— В результате встали и довольно уверенно на них держитесь, беззлобно поддел её он.

— Значит, кое на что и ваши коллеги годятся, — в тон ему ответила она.

Подруги попрощались и вышли из кабинета врача.

На улице Алла, отбросив манеры благовоспитанной дамы, перешла на свой привычный сленг.

— Эх, и надеру я задницу Натке, как только она выйдет из больницы! Какого хрена она встряла нас в это говно?! Мало нам своих заморочек, что ли? Я-то намеревалась всего лишь проявить милосердие и подкормить бывшую одноклассницу, чтобы она на больничных харчах не отощала, а Наталья, оказывается, в дерьмовое дельце влипла, да и нас втянула! Передачки могла бы и её мамаша таскать. С какой стати эта дура мне-то телефонировала?!

— Ты думаешь, нам это чем-то грозит?

— А тебе хочется снова видеть эти мерзкие ментовские рожи? Им ведь что свидетель, что потерпевший, что обвиняемый, — всех на всякий случай трясут, а вдруг из него говно ломтями повалится! Вот радости-то ментам! Как думаешь, этот эскулап продаст нас?

— Не думаю, — покачала головой Лара. — Он произвел на меня впечатление порядочного человека.

— Уже успела влюбиться, что ли? — хмыкнула Алла.

— Да с чего ты взяла?! Человека же сразу видно, что он из себя представляет. Виктор Павлович обещал, что не скажет про нас, значит, слово сдержит.

— А ты по его фейсу сразу просекла, что он из тех, кто не дурит доверчивых дамочек вроде тебя? — ехидно поинтересовалась подруга.

— Брось, Алка, — отмахнулась Лариса. — Не время подкалывать.

— Ты же знаешь, мать, что я без подъебок не могу. Да и тебя прикалывать одно удовольствие — сразу покупаешься.