Дублерша для жены

Он смотрел на меня совершенно диким взглядом и не двигался. Он и попытки не сделал помочь или помешать мне, когда я карабкалась на край дороги. Он просто смотрел на меня остекленевшим взглядом и молчал, как будто не я была поражена, увидев его тут, а он сам, придя сюда, крайне удивился наличию моей персоны, да еще в таком незавидном положении.

— Ну, здорово, Илья Муромец, — выговорила я, наконец-то закатившись на мост и укладываясь на спину. — И как тебе леталось в канализационный люк?

В его горле встало глухое клокотание.

Он смотрел на меня беспомощно и даже испуганно, но внезапно по его лбу скользнули складки, и возле моего лица возник огромный кулак. Кулак попал точно в мой лоб, и ощущение было таким, словно меня накрыли медной шапкой большого гудящего колокола. А потом в нос бросился холодок, и стало темно и уютно…

Когда я открыла глаза, то увидела, что лежу на заднем сиденье машины. Мой то ли похититель, то ли спаситель — все-таки именно его появление вдохновило меня на последний нечеловеческий рывок, благодаря которому я вскарабкалась-таки на мост, — продолжал рассматривать меня, но в его взгляде возникла какая-то упорядоченность. По крайней мере, пришибленности, которую я увидела в нем на мосту, теперь не было.

Я приподнялась и тут же услышала:

— Лежи смирно. Я не знаю теперь, как мне с тобой обращаться. Зачем ты обманула меня?

— Н-не поняла, — выговорила я.

— Я говорю о том, что ты не Алина. Зачем ты выдаешь себя за нее?

— Простите, я не… Кто вы такой?

Он усмехнулся:

— А ты что, меня не узнаешь?

— Нет, ну почему… Ты вчерашний тип, который хотел убить Эллера, а потом ловко провалился в канализацию. Хороший способ для отступления, кстати. По крайней мере, оригинальный.

— Тебя нанял Эллер? — последовал лобовой вопрос.

— Почему же? Мы с ним муж и жена, — сказала я, слушая свой голос как бы со стороны. В голове ворочался сплошной туман, и мне казалось, что за окном автомобиля размазываются густые чернильные сумерки.

Или я так долго лежала без памяти, что успел настать вечер?

— Муж и жена? Значит, ты — Алина?

— Да, Алина, — упрямо пробормотала я и обессиленно прикрыла глаза.

До моего слуха донесся легкий смешок.

Потом неизвестный твердо произнес:

— Нет, ты не Алина. Я это понял почти сразу, но нужно было убедиться наверняка.

Так что извини.., пришлось проверить особые приметы.

Смысл этой фразы дошел до меня не вдруг. Но он высвободился, когда раздался оскорбительный каркающий смех, которым киллер сопроводил свои слова. Я резко поднялась, хотя в голове мутно колыхнулась тупая боль, и выдохнула:

— Ты что же это, сволочь, себе позволяешь? Особые приметы… Ты что, меня раздевал?

— Частично, — сказал он. — И только в интересах истины, не более того. Так что можешь не беспокоиться насчет поругания чести. Но ты мне так и не ответила: кто ты такая? Поторопись. У тебя совсем нет времени.

— Знаешь что, дружок, — сказала я, садясь. — Не надо ля-ля. После этого чертова моста через овраг мне сегодня ничего не страшно. Так что не надо меня пугать. Я вижу, ты у нас редкостный умник, бодрячок, этакий ванька-встанька…

— Колька, — сказал он. — Колька-встанька.

— Что? — не поняла я.

— Меня зовут Николай. Я сказал свое имя, а вот как зовут тебя?

Только тут я по-настоящему очнулась.

Лицо сидящего передо мной мужчины прояснилось до почти болезненной ясности.

Я мысленно убрала бороду, морщины на лбу, убрала темные круги под глазами, а потом протянула руку и сняла с него вязаную шапочку. Он не сопротивлялся, словно чувствовал, что я не причиню ему вреда.

И тут я узнала его. Да, это был он. Только как же он изменился с того времени, как была отснята та кассета. Когда была сделана та видеозапись того, как он развлекался с Алиной Эллер…

— Николай? — переспросила я. — Подожди.., значит, ты Николай Серов, ох-ра…

— Вот именно, — подтвердил он. — Заметь: даже выдерживая правила игры, видно, заданной тебе Эллером, ты не смогла сказать — «мой охранник». Ты хотела сказать: «охранник Алины». Это было написано у тебя на лице.

— Ну конечно, ты Николай Серов. Но ведь ты должен быть в Австрии, с Алиной.

— Должен.

— Значит, она осталась там одна?

— Осталась одна.

— Но как же… Я ведь только сегодня разговаривала с тобой насчет ключей от квартиры Алины, пропали ли они или… — Я не договорила фразу до конца, потому что вспомнила, что в трубке звучал совершенно другой голос — рокочущий баритон, совершенно не похожий на мягкий голос Николая, тот, что слышала сейчас. Впрочем, мягкий-мягкий, а именно этим голосом Серов рявкнул мне ночью в ухо: «А-а.., сука! Дайка я взгляну на эллеровскую кор-рову!»

— Нам нужно поговорить, — сказал он. — Только не здесь, понимаешь? Как тебя зовут все-таки?

— Женя, — растерянно ответила я. — Да, я тоже думаю, что нам надо поговорить.

Куда поедем?

— Я остановился в гостинице, — сказал он. — Нарочно выбрал на окраине — мне все-таки опасно светиться. А ты в самом деле капитально похожа на Алину. Откуда ты?

— Да отсюда, — сказала я. — Я в Тарасове уже лет пять как живу.