Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг

Дети живут в волшебных сказках и страшных мифах, о которых не подозревают их родители. Пробираясь по запутанным и тайным тропам, незаметным для чужого глаза, перелезая через завалы мшистых стен, они звонко перекликаются в лесной глуши, и ленточки шнурков вьются за ними, как хвосты комет. А кто сидит в ветвях ивы над берегом реки, чей смех дрожит над журчанием воды, чье лицо на миг мелькнуло в зарослях и скрылось в зыбкой светотени, испещренной солнечными бликами?

Трое детей уже никогда не станут старше — ни в это лето, ни в какое другое. В конце августа им уже не придется подлаживаться под суровый взрослый мир, чтобы позднее, набравшись опыта и горечи, выходить на борьбу с трудностями жизни. Лето припасло для них иное испытание.

1

Прошу не забывать: я детектив. У таких, как я, отношения с правдой очень своеобразные: крепкие, но какие-то исковерканные, как кривое стекло, где все предметы искажены. Это ради правды мы трудимся денно и нощно, она цель и смысл каждого нашего поступка, за ней мы гоняемся упорно и рьяно, словно цепные псы, не гнушаясь любым обманом и враньем. Правда для нас — самая желанная женщина в мире, а мы ее ревнивые любовники, злобно отталкивающие всякого, кто посмеет бросить на нее дерзкий взгляд. Мы безбожно предаем ее с утра до вечера, с головой уходим в ложь, а потом оборачиваемся к ней и шепчем с радостной улыбкой: «Милая, все это только для тебя».

Поймите меня правильно: у меня всегда была склонность к красивым выражениям, в том числе самым пошлым и избитым. Я не хочу изображать нас благородными рыцарями, которые верным эскортом следуют за Леди Истиной, гарцующей на иноходце. То, что мы делаем, чаще всего грубо, иногда довольно грязно, а порой и мерзко. Вот, например, девушка представляет алиби молодому человеку, его мы подозреваем в том, что он ограбил торговый центр и убил ножом одного из его сотрудников. Сначала я с ней флиртую, уверяю, что прекрасно понимаю, почему в тот вечер парень предпочел остаться с ней дома, хотя на самом деле передо мной неряшливая, выкрашенная пергидролем чахлая девица с изможденной физиономией, так что, если говорить начистоту, на месте того парня я бы с удовольствием променял ее на кого угодно, даже на своего волосатого соседа по камере по кличке Бритва. Я вскользь бросаю, что в спортивном костюме ее парня мы нашли меченые купюры из ограбленной кассы и, по его словам, в тот вечер она уходила из дома, а затем принесла ему банкноты.

Я так искусно исполняю свою роль, ловко взбалтываю коктейль из сочувствия, взаимопонимания и легкой неловкости из-за предательства ее дружка, что четыре года их совместной жизни рассыпаются как песочный замок, и пока ее приятель сидит в соседней комнате и на все вопросы моего напарника бурчит: «Отвалите, я был дома с Джеки», — его подруга, заливаясь слезами, выкладывает мне абсолютно все, от точного времени его исчезновения из дома до пикантных подробностей их сексуальной жизни. Я мягко треплю ее по плечу, приношу платок и чашку чаю и подсовываю листочек с показаниями.

Вот такая у меня работа, и если вы ни черта не разбираетесь в ее тонкостях, сомневаюсь, что вам удастся в ней что-нибудь понять. В общем, прежде чем начать свою историю, хочу предупредить: я обожаю правду. И вру.

Вот что я прочитал в материалах следствия сразу после того, как меня назначили детективом. Позже я буду возвращаться к этой истории, обыгрывая ее с разных сторон. Вероятно, для кого-то она не очень интересна, но это единственная история, которую на всем белом свете не сможет рассказать никто, кроме меня.

Во вторник, 14 августа 1984 года, трое детей: Джермина (Джеми) Элинор Роуэн, Адам Роберт Райан и Питер Джозеф Сэвидж, всем по двенадцать лет, — играли у дороги в городке Нокнари, графство Дублин. День был солнечным и жарким, многие жители сидели у себя в саду и видели, как детишки носятся на велосипедах, раскачиваются на «тарзанке» или, раскинув руки, ходят по гребню каменной стены.

В то время Нокнари был маленьким городком, и с его крайними домами граничил огромный лес, отделенный от жилья пятифутовой стеной. Примерно в три часа дня дети оставили велосипеды в саду миссис Энджелы Сэвидж — она вешала во дворе белье — и сказали, что пойдут поиграть в лес. Они часто делали это и раньше и прекрасно знали ближнюю часть леса, поэтому миссис Сэвидж не встревожилась. У Питера имелись наручные часы, и она напомнила, что он должен вернуться к половине седьмого на вечерний чай. Разговор слышала ее соседка, миссис Мэри Тереза Корри, а еще несколько свидетелей видели, как дети перебрались через забор в конце дороги и исчезли в лесу.