Дублинцы. Улисс (сборник)

Должен все назубок знать как пишется. Охота за опечатками. Мартин Каннингем утром забыл нам дать свой головоломный диктант на правописание. Забавно наблюдать бес а не без прецеде перед дэ эн не ставим нтное изумление уличного разносчика через эсче внезапно оценившего башмаком изысканную тут два эн симме а тут двойное эм, верно? трию сочного грушевого плода заблаговременно в середине о а не а оставленного неизвестным после эс надо тэ доброжелателем у врат некрополя. Нелепо накручено, правда же?

Надо мне было сказать что-то когда он напяливал свой цилиндр. Спасибо. Сказать насчет старой шляпы или что-то этакое. Нет. Можно было сказать. Смотрится почти как новая. Поглядеть бы на его физию в этот момент.

Тахх. Нижний талер ближайшей машины выдвинул вперед доску с первой – тахх – пачкой сфальцованной бумаги. Тахх. Почти как живая тахает чтоб обратили внимание. Изо всех сил старается заговорить. И та дверь тоже – тахх – поскрипывает, просит, чтобы прикрыли. Все сущее говорит, только на свой манер. Тахх.

ИЗВЕСТНЫЙ ЦЕРКОВНОСЛУЖИТЕЛЬ В РОЛИ КОРРЕСПОНДЕНТА

Неожиданно фактор протянул оттиск назад, со словами:

– Погоди. А где же письмо архиепископа? Его надо перепечатать в «Телеграфе». Где этот, как его?

Он обвел взглядом свои шумные, но не дающие ответа машины.

– Монкс, сэр? – спросил голос из словолитни.

– Ну да. Где Монкс?

– Монкс!

Мистер Блум взял свою вырезку. Пора уходить.

– Так я принесу эскиз, мистер Наннетти, – сказал он, – и я уверен, вы дадите это на видном месте.

– Монкс!

– Да, сэр.

Заказ на три месяца. Это надо сперва обдумать на свежую голову. Но попробовать можно. Распишу про август: прекрасная мысль: месяц конной выставки. Боллсбридж. Туристы съедутся на выставку.

СТАРОСТА ДНЕВНОЙ СМЕНЫ

Он прошел через наборный цех мимо согбенного старца в фартуке и в очках. Старина Монкс, староста дневной смены. Какой только дребедени не прошло у него через руки за долгую службу: некрологи, трактирные рекламы, речи, бракоразводные тяжбы, обнаружен утопленник. Подходит уж к концу своих сроков. Человек непьющий, серьезный, и с недурным счетом в банке, я полагаю. Жена отменно готовит и стирает. Дочка швея, работает в ателье. Простая девушка, безо всяких фокусов.

И БЫЛ ПРАЗДНИК ПАСХИ

Он приостановился поглядеть, как ловко наборщик верстает текст. Сначала читает его справа налево. Да как быстро, мангиД киртаП. Бедный папа читает мне, бывало, свою Хаггаду справа налево, водит пальцем по строчкам, Пессах. Через год в Иерусалиме. О Боже, Боже! Вся эта длинная история об исходе из земли Египетской и в дом рабства аллилуйя. Шема Исраэл Адонаи Элоим. Нет, это другая. Потом о двенадцати братьях, сыновьях Иакова. И потом ягненок, и кошка, и собака, и палка, и вода, и мясник. А потом ангел смерти убивает мясника, а тот убивает быка, а собака убивает кошку. Кажется чепухой, пока не вдумаешься как следует. По смыслу здесь правосудие, а на поверку о том как каждый пожирает всех кого может. В конечном счете жизнь такова и есть. Но до чего же он быстро. Отработано до совершенства. Пальцы как будто зрячие.

Мистер Блум выбрался из лязга и грохота, пройдя галереей к площадке. И что, тащиться в эту даль на трамвае, а его, может, и не застанешь? Лучше сначала позвонить. Какой у него номер? Да. Как номер дома Цитрона. Двадцатьвосемь. Двадцатьвосемь и две четверки.

ОПЯТЬ ЭТО МЫЛО

Он спустился по лестнице. Кой дьявол тут исчиркал все стены спичками? Как будто на спор старались. И всегда в этих заведениях спертый тяжелый дух. Когда у Тома работал – от неостывшего клея в соседней комнате.

Он вынул платок, чтобы прикрыть нос. Цитрон-лимон? Ах да, у меня же там мыло. Оттуда может и потеряться. Засунув платок обратно, он вынул мыло и упрятал в брючный карман. Карман застегнул на пуговицу.

Какими духами душится твоя жена? Еще можно сейчас поехать домой – трамваем – мол, забыл что-то. Повидать и все – до этого – за одеванием. Нет. Спокойствие. Нет.

Из редакции «Ивнинг телеграф» вдруг донесся визгливый хохот. Ясно, кто это. Что там у них? Зайду на минутку позвонить. Нед Лэмберт, вот это кто.

Он тихонько вошел.

ЭРИН, ЗЕЛЕНЫЙ САМОЦВЕТ В СЕРЕБРЯНОЙ ОПРАВЕ МОРЯ

– Входит призрак, – тихонько прошамкал запыленному окну профессор Макхью полным печенья ртом.

Мистер Дедал, переводя взгляд от пустого камина на ухмыляющуюся физиономию Неда Лэмберта, скептически ее вопросил:

– Страсти Христовы, неужели у вас от этого не началась бы изжога в заднице?

А Нед Лэмберт, усевшись на столе, продолжал читать вслух: