Дубровинский

«Он знал одной лишь думы власть, Одну, но пламенную страсть…

В лице И. Ф. Дубровинского наша партия потеряла одного из самых выдающихся своих членов, а пролетариат России – одного из самых преданных работников его дела.

Неустанная, прерываемая только многократной тюрьмой и ссылкой революционная деятельность Иннокентия всюду и везде сделала бы его подлинным вождем рабочих масс. В любой стране его похороны превратились бы в наглядную демонстрацию неразрушимой связи пролетарских масс и идей социализма, носителем которых был Иннокентий. За его гробом должны были идти те тысячи рабочих, которых он сам, своим словом, пером и примером пробудил к сознательной жизни, те сотни тысяч, которым он служил всей своей деятельностью представителя той партии, организатором и руководителем которой он был.

Но он умер в далекой енисейской тундре, и месяцы прошли раньше, чем горькая весть дошла до русских рабочих…

Умер как жил – „подпольщиком“ и „нелегалом“, чистейшим и лучшим образчиком „профессионального революционера“, русского интеллигента, который весь, целиком, без остатка ушел в дело революционной организации и революционного просвещения пролетариата. Он был в первых рядах тех, кто своей работой подготовил и провел первое восстание рабочих масс России против царя и капитала; и тот историк, который в будущем изумится тому грандиозному сдвигу, который пережила Россия за последние 20 лет, среди работников этого переворота разыщет имя Иннокентия. Он найдет его среди той молодежи, которая в начале 90-х годов с жаром изучала марксизм, чтобы найти „алгебру революции“, потом среди организаторов и лекторов первых рабочих кружков центральной России, потом среди организаторов партийных совещаний и съездов, среди членов ее Центрального Комитета и в редакциях ее руководящих органов – найдет его на площадях Москвы и Кронштадта, в толпе рабочих и матросов в дни восстания. Ибо Иннокентий всегда был там, где горячее всего бился пульс народной борьбы. А когда этот пульс затих, когда контрреволюция тяжелым игом легла на страну, когда встал вопрос о самом существовании партии, Иннокентий отдал все свои силы на восстановление сил и организации разбитой армии.

Тяжела была работа первых организаторов рабочего движения в царской России, огромна была работа в дни революции, но, быть может, труднее и мучительнее всего предшествующего была работа в годы крушения старых надежд, в полосу малодушия и ренегатства. Ближайшим товарищем Иннокентия по работе в эти годы виднее других было, с каким напряжением всех своих сил бился он над решением „проклятых вопросов“ тогдашней партийной действительности. Последняя поездка Иннокентия с ближайшей целью восстановления центрального аппарата партии и привела Иннокентия на берега Енисея…

Да, умер как жил, ни на минуту не поколебленным революционером и социал-демократом, все отдавшим рабочему народу, которому только проклятые условия жизни в России Романовых и Гучковых помешали узнать в умершем товарище одного из своих лучших вождей и руководителей.

Друзья будут оплакивать в нем человека редкой души, партия – выдающегося своего руководителя, пролетариат России – своего передового борца».