Дубровский. Дело князя Верейского

Софья хоть и принцесса без двора, но гонор имела царский. Внутреннее ощущение причастности к правителям «второго Рима» не могли истребить ни годы мытарств с отцом по Европе, ни пансионства в Ватикане. Даже после четверти века замужества за великим князем московским она, вышивая в 1498 году шёлковую пелену, запечатлела себя «царевной царегородской».

Это вам не великокняжеские дочки, ничего, кроме сказок приживалок да румян с белилами, не ведущие. Такие бы сидели тихо в сторонке, ближе к печке, да чесали вспотевшие подмышки. Софья же выступила. Да как! Для начала горько разрыдалась — чем ещё вернее тронуть мужнее сердце? Затем с упрёками в малодушии принялась уговаривать супруга кончить с данничеством. Иван III не устоял. А скорее всего — просто нуждался в таких словах. Не зря, выбирая жену, исподволь держал в уме Москву как преемницу Константинополя. А далее целил, хоть и зажмурившись от робости, на статус Третьего Рима.

За что любящий муж лишний раз приголубит, того тёща не спустит. Так и двор кремлёвский — и до того не жаловал иностранку, а после и вовсе записал в чёрный список лиходеев. Известна беседа истинного патриота тех времён Берсень Беклемишева с Максимом Греком. Этот монах, канонизированный церковью в лике преподобных, оказался в Москве, будучи в свите царской невесты. Думный боярин сетовал: «Земля наша русская жила в тишине и в миру. Как пришла сюда Софья с вашими греками, так наша земля и замешалась, и пришли к нам нестроения великия, как и у вас в Царьграде при царях ваших».

VII

Отправной же точкой очернения деспины стало «дело о сажанье», сыгравшее ключевую роль в судьбе князей Верейских. Приключилось же оно три года спустя.

Отказав Ахмату, действовать безоглядно Иван III позволить себе не мог. Семью в компании боярынь он вместе с государевой казной отправил подальше от столицы — в вотчину князей Верейских Белоозеро. Мера предосторожности на случай, если басурмане одержат верх да займут Москву. Тогда уж Софье было наказано двигаться ещё дальше. Север на Руси всегда представал в двух ипостасях — местом как гиблым, так и укромным.

Мудрое решение великого князя его окружение истолковывало на свой лад. Кто-то судил открыто. Так, владыко ростовский Виссарион в своём послании предостерегал Ивана Васильевича от постоянных дум и излишней привязанности к жене и детям. Чаще же злословили за спиной да доносили свои мысли писчей братии — той, что во все времена себе на уме. Из хроник той поры: «…ужас наиде на нь, и въсхоте бежати от брега, а свою великую княгиню Римлянку и казну с нею посла на Белоозеро»; «Великая княгиня Софья <…> бегала от Татар на Белоозеро, а не гонял никто же…».

Собаки побрехали, караван, как водится, прошёл. В октябре тумены Ахмата повернули от берегов Угры в степи. Блеф развращённых лёгкой наживой вымогателей просчитала южная царевна, закалённая как невиданными доселе морозами, так и кознями обретённых соотечественников.

VIII

Великокняжеская семья с казной в целости и сохранности прибыла в Москву в начале 1481 года.

За месяцы нахождения части московского двора в Белоозере и решилась судьба Марии Палеолог. Мысль выдать племянницу за кого-то из ближайшего окружения супруга великая княгиня отмела сразу. Такой союз мог усилить антигреческие настроения, и без того рыскающие по Кремлю, как бродячие псы по ночным улицам Москвы. Очевидное, казалось бы, укрепление влияния на Грановитую палату деспины в реальности шатнуло бы землю под её ногами. Эта наука — из тех, где уложения таблицы Пифагора могут сбоить: дважды два выдаст нулевой, а то и отрицательный результат.

А вот князь Михаил в супруги подходил как нельзя лучше. Не абы за кого дочь пусть и номинального деспота Мореи выдавали. На тот момент Верейские оставались немногими из князей, кто сохранил удельные права на свои владения. Опять же, они приходились сродственниками Ивану III, что давало основание на равных войти в ближний к трону круг.

IX

Князь Михаил Андреевич, давая согласие на брак наследника с греческой принцессой, имел свой резон. Мнение жены великий князь всё чаще брал в расчёт, особенно после событий на реке Угре. Заручиться такой поддержкой казалось нелишним, и время обратиться за ней было уже не за дальними горами и синими морями. Уж слишком ретиво Иван III искоренял уделы, не трогал лишь те, что принадлежали великокняжеской семье. Когда дойдёт черёд княжества Верейского с Белоозером — оставалось лишь гадать.