Дуэль Агамурада с Бердымурадом

Бердымурад несколько стушевался, найдя свою невежливую напористость несколько чрезмерной. Вышел из кабинета, сел в приемной. Секретарша, с нескрываемым любопытством разглядывая его, поставила перед ним чайник со свежезаваренным зеленым чаем. Бердымурад налил четверть пиалы, выпил… Но бушующее в душе бешенство не утихло, а, наоборот, разгорелось все сильнее. И тут он к пущему своему возмущению непроизвольно и совершенно неожиданно для себя проник внутренним взором в душу оставшегося в кабинете председателя колхоза, как прежде проникал сквозь толщу воды и видел жирующих на дне сазанов… Но сейчас в темной душе председателя увидел смеющееся лукавство и пронзительно почувствовал, что тот будет неделю водить его за нос. Обещать, но не выполнять свое обещание, придумывая всякие проволочки и отговорки… Бердымурад взвинтился от такого варианта развития событий. Поперхнулся чаем, вскочил на ноги и, ничего не сказав секретарше, выскочил из правления. Сел на мотоцикл и опять поехал к арыку, дно которого было усыпано мертвыми мальками. Споро соорудил веник из тутовых прутьев и принялся нервно сметать мальков в кучи, как мусор. Потом собрал их в просторный холщевый мешок, который на счастье завалялся в багажнике мотоцикла. Набрав рыбьих трупиков больше половины мешка, снова поехал в правление и теперь вошел вместе с дурно пахнущим мешком в кабинет председателя. «Я же попросил тебя подождать. – Рассердившись на бесцеремонное поведение Бердымурада, раздраженно выговорил ему председатель. Но увидев в его руках мешок и учуяв распространившийся по кабинету дурной запах, спросил: – Что это?» «Это рыба, которую ты загубил, душегуб. – Твердо ответил ему Бердымурад. – Сейчас будем выписывать штраф. Будем считать каждую рыбку. Тут наберется такая сумма, что потянет на ущерб, нанесенный государству в особо крупных размерах. Лет на десять загремишь как миленький. А если будешь дергаться, то прямо сейчас с этим мешком поеду к областному прокурору. И – не отвертишься».

«Ладно, тогда все свободны. – Обратился к членам правления председатель. И когда все ушли, сощурившись, так же напористо обратился к Бердымураду, – Чего тебе нужно? Денег? Это будет – я всегда исправно выплачивал твоему предшественнику… Только не нужно ломиться в открытые двери… Это к тому же и некультурно… Зачем весь этот спектакль? Что обо мне и о тебе люди подумают?» «Я денег от тебя брать не буду. – Уставившись тяжелым взглядом в заискивающие глаза председателя, отрывисто ответил Бердымурад. – Но если сегодня к вечеру на всех арыках колхоза не будут стоять рыбозащитные сетки, то я с этим мешком завтра утром поеду в область. И добьюсь, чтобы при выписывании штрафа, была учтена каждая рыбка в мешке. А там их тысячи тысяч… Но не хочу начинать работу со скандала. Так что, надеюсь, нам удастс-таки говориться» «Конечно, удастся, конечно, удастся. – Вытирая мокрым платочком с гладкой головы обильно выступающий пот, торопливо заверил председатель, – Клянусь матерью, до обеда все сетки будут поставлены. Я уже обещал твоему начальнику…»

Мешок с погибшими высохшими мальками оказал должное воздействие и на других председателей колхозов, прилегающих к водохранилищу и забирающих из него воду для полива хлопчатника. Через неделю на всех входных шлюзах арыков и перед мощными насосами стояли рыбо-защитные сетки. Теперь Бердымураду пришло время браться и за поселковых браконьеров, которые ставили сетки и переметы на свободных от водорослей местах: на русле и просторных омутах. На вечерней зорьке Бердымурад поехал на рычащем мотоцикле по разбитой в тяжелую пудру проселочной дороге на пойменный курган, густо заросший зеленым еще бурьяном. Крадучис взобрался на его вершину и осмотрел в бинокль раскинувшееся перед ним, как на ладони просторное водохранилище. Сгущающие бардовые краски заката красиво отражались в спокойной величественной воде.