Дуэль. Победа. На отмелях

Подобные рассуждения показались бы полковнику Феро гнусной ересью, а попадись ему кое-какие другие осторожные высказывания, в которых проскальзывали невеселые опасения по поводу войны, он, не задумавшись, объявил бы это государственной изменой. Но Леони, сестра полковника д'Юбера, прочла их с чувством глубокого удовлетворения и, задумчиво сложив письмо, сказала про себя: «Я всегда думала, что у Армана в конце концов благоразумие возьмет вверх». Леони, с тех пор как она вышла замуж и поселилась на родине мужа — в провинции Южной Франции, стала убежденной роялисткой и мечтала о возвращении законного короля. В надежде и смятении она молилась утром и вечером и ставила в церкви свечки за здоровье и благополучие своего брата.

У нее были все основания предполагать, что молитвы ее были услышаны. Полковник д'Юбер, побывав в сражениях под Люценом, Бауценом и Лейпцигом, остался невредим и покрыл себя славой. Приспособляясь к условиям этого страшного времени, он никогда не высказывал вслух своих опасений. Он скрывал их под приятной учтивостью такого подкупающего характера, что люди с удивлением спрашивали себя: а допускает ли вообще полковник д'Юбер возможность какой-нибудь катастрофы? Не только его манера держаться, но даже и взгляд его оставался невозмутимым. Спокойная приветливость этих голубых глаз сбивала с толку всех злопыхателей и приводила в замешательство даже само отчаяние.

Это поведение обратило на себя благосклонное внимание самого императора, ибо полковник д'Юбер, состоявший теперь при штабе верховного главнокомандующего, неоднократно имел случай находиться в присутствии его императорского величества. Но все это в высшей степени раздражало более непосредственную натуру полковника Феро. Попав однажды проездом по делам в Магдебург, он как-то раз мрачно сидел за обедом с комендантом крепости и вскользь в разговоре сказал о своем давнишнем противнике:

— Этот человек не любит императора.

На это присутствующие ответили глубоким молчанием. Полковник Феро, испытывая тайные угрызения совести от изреченной им чудовищной клеветы, почувствовал необходимость подкрепить ее каким-нибудь веским аргументом.

— Уж я-то его хорошо знаю! — воскликнул он, присовокупив несколько крепких словечек. — Противника своего изучаешь вдоль и поперек, а мы сходились с ним по крайней мере раз шесть. Кто об этом в армии не знает! Чего же вам еще надо? Самый что ни на есть отъявленный дурак и тот сумел бы воспользоваться случаем, чтобы раскусить человека, а уж я-то, черт возьми, знаю, что говорю! — И он окинул сидящих за столом мрачным, упорным взглядом.

Спустя некоторое время в Париже, где у него оказалась масса хлопот в связи с переформированием полка, полковник Феро услышал, что полковник д'Юбер произведен в генералы. Он недоверчиво смерил взглядом своего собеседника, затем, сложив руки на груди, повернулся к нему спиной и тихо пробормотал:

— Этот человек меня теперь ничем не удивит. — А затем прибавил вслух, чуть повернув голову через плечо: — Вы премного обяжете меня, если не сочтете за труд передать генералу д'Юберу при первой же возможности, что его повышение на некоторое время спасает его от одной жаркой схватки. Я как раз поджидал, не покажется ли он здесь.

Офицер не удержался и сказал с укоризной:

— Как вы только можете думать об этом, полковник Феро, в такое время, когда каждый человек должен стремиться отдать свою жизнь для славы и спасения Франции!

Но накопившаяся горечь, посеянная превратностями войны, испортила характер полковника Феро. Подобно многим другим, он озлобился от несчастий.

— Я отнюдь не считаю, что существование генерала д'Юбера может хоть сколько-нибудь способствовать славе и спасению Франции, — злобно отрезал он. — Впрочем, вы, может быть, изволите полагать, что вы знаете его лучше, чем я? Я, который по меньшей мере раз шесть сходился с ним в поединке!

Собеседник его, молодой человек, вынужден был замолчать. Полковник Феро прошелся по комнате.

— Сейчас, знаете, не время щепетильничать, — сказал он. — Я не верю, чтоб этот человек когда-нибудь любил императора. Он заработал свои генеральские эполеты на побегушках у маршала Бертье. Прекрасно! Я сумею заслужить свои иначе. И тогда уж мы разберемся в этом деле, которое, на мой взгляд, слишком затянулось.