Дуэль Пушкина. Реконструкция трагедии

Царь знал, каким огромным влиянием на умы пользуется поэт, и желал саму смерть гения превратить в символ его примирения с властями. От императора Арендт получил наказ после беседы с поэтом тотчас ехать во дворец с отчётом. «Я не лягу, я буду ждать», – этими словами заканчивался царский наказ доктору. Друзья поэта послали за священником в ближайшую церковь, и в присутствии Арендта раненый исповедался и причастился. Обряд совершил протоиерей церкви Нерукотворного образа при Главных конюшнях Пётр Песоцкий. Какие слова произнёс умирающий на исповеди, невозможно узнать. Но они покорили престарелого священнослужителя. Княгиня Е.Н. Мещерская в письме от 16 февраля 1837 г. следующим образом передала слова Петра Песоцкого, сказанные им после кончины поэта: «Я стар, мне уже недолго жить… Я для себя самого желаю такого конца, какой он имел»¹⁵⁹³. У царя сложилось своё впечатление. После кончины поэта он сказал Жуковскому: «…мы насилу довели его до смерти христианской»¹⁵⁹⁴.

Пушкин просил о том, чтобы ему оставили записку Николая. Но собственноручная записка имела значение именного царского рескрипта. Император не вполне уяснил обстоятельства дела и, не приняв окончательного решения, велел тотчас по прочтении вернуть записку себе.

Тургенев воспроизвёл текст записки утром 28 января: «Естьли Бог не велит нам уже увидеться на этом свете, то прими моё прощение и совет умереть по христьянски и причаститься, а о жене и детях не беспокойся. Они будут моими детьми и я беру их на своё попечение»¹⁵⁹⁵. Тексты царского письма и дневника сходны, но не тождественны. В дневниковой версии к словам «умереть по христиански» добавлено: «исповедаться и причаститься». Слова о детях: «я беру их на своё попечение» заменены словами: «я буду пещись о них»¹⁵⁹⁶. Совершенно очевидно, что друзья Пушкина имели возможность прочесть царское письмо, но не получили разрешения скопировать его. Тургенев записал два варианта текста со слов Жуковского и Вяземских. В письме Булгакову Вяземский пересказал текст следующим образом: «Есть ли Бог не приведёт нас свидеться в здешнем свете, посылаю тебе моё прощение и последний совет: умереть христианином. О жене и детях не беспокойся: я их беру на свои руки»¹⁵⁹⁷.

Жуковский в письме С.Л. Пушкину приводит более краткий текст, в котором отсутствуют слова: «на этом свете», «и причаститься» или «исповедаться и причаститься»; полностью исключена важная фраза о детях Пушкина: «Они будут моими детьми и я беру их на своё попечение»¹⁵⁹⁸. Письмо отцу поэта предназначалось для широкого распространения в обществе, и потому Жуковский должен был сократить первоначальный текст царской записки, воспроизведённый по памяти, с тем чтобы приблизить его к оригиналу.

Наиболее точно передал содержание царского обращения Арендт, доставивший записку Пушкину. 1 февраля Л.И. Голенищев-Кутузов записал с его слов: «В… записке император говорил, что он надеется ещё его увидеть и что он советует ему исполнить свой долг христианина и быть спокойным насчёт судьбы своей семьи»¹⁵⁹⁹.

Письмо царя было, видимо, очень кратким. Николай I старался ободрить раненого и не упоминал о его смерти и о том, что они не увидятся более на этом свете. В изложении Жуковского обращение приобрело более возвышенный и патетический характер. Стиль пересказа выдавал руку опытного литератора.

Умирающий благодарил императора за милость и просил передать ему заверения в своей полной преданности. Сведения об этом заключены в самом раннем документе – письме Тургенева сестре, написанном во втором часу дня 28 января. Тургенев писал: «Прежде получения (в полночь. – Р.С.) письма государя (Пушкин. – Р.С.) сказал: „Жду царского слова, чтобы умереть спокойно“; и ещё: „жаль, что умираю: весь его бы был“, т. е. царёв»¹⁶⁰⁰. Тургенев подчеркнул, что эти слова были произнесены «прежде получения письма» (от царя), т. е. ранее 1 часа ночи 28 января. (Тургенева в тот момент не было у постели умирающего, но он знал обо всём от Жуковского).

В более поздних источниках (записке Спасского от 2 февраля, а также письме Жуковского отцу поэта от 15 февраля) фраза – «Скажи царю… что мне жаль умереть, был бы весь его» – отнесена не ко времени «прежде получения письма» от царя в полночь, а уже к совсем другому времени – моменту прощания с друзьями утром 28 января¹⁶⁰¹. Установленный факт раскрывает тайну рождения легенды.

Жуковский прощался с умирающим утром 28 января, в одно время с Тургеневым, Вяземским и другими лицами. В то время Тургенев ничего не слыхал о благодарных словах умирающего, хотя слова должны были стать главной новостью. В его письме, написанном утром, эта новость отсутствует. Зато она появляется во втором письме, составленном в час дня 28 января. Лишь 2—15 февраля друзья поэта изменили своё показание насчёт времени обращения поэта к царю.