Дуэль Пушкина

Бенкендорф позаботился о том, чтобы на стол к государю попали только «Замечания» Булгарина, с сопроводительным письмом, но никак не текст пьесы. Сопроводительное письмо Бенкендорфа подытожило отзыв Булгарина. Главный жандарм писал: «Во всяком случае эта пиеса не годится для сцены, но с немногими изменениями её можно напечатать; если Ваше Величество прикажете, я её ему (Пушкину. — Р.С.) верну и сообщу замечания»[72].

В рецензии было сказано, что трагедия Пушкина местами напоминает «состав вырванных листов из романа Вальтер Скотта»[73]. Это замечание государь воспринял, вероятно, как комплимент. Сравнение с Вальтером Скоттом показалось ему удачным, и он пришёл к мысли о том, что «комедию» Пушкина хорошо бы переделать в роман.

Глава III Отделения дипломатично сообщил поэту, что государь изволил прочесть комедию с большим удовольствием, после чего собственноручно (император. — Р.С.) написал: «Я считаю, что цель г. Пушкина была бы выполнена, если б с нужным очищением переделал комедию свою в историческую повесть или в роман наподобие Вальтер Скотта». В заключение шеф жандармов присовокупил: «Мне крайне лестно и приятно служить отголоском Всемилостивейшаго внимания Его Величества к отличным дарованиям Вашим»[74].

Литературные занятия были делом новым для монарха, и он явно переусердствовал в исполнении функций цензора. Трагедию, по своей глубине истинно шекспировскую, император в любезной форме советовал Пушкину поднять до уровня… Вальтера Скотта. Впрочем, в царском вердикте не было ничего обидного. Скотт добился мировой славы, и его творения ставили в один ряд с пьесами Шекспира.

9 декабря Бенкендорф сообщил поэту, что получил текст «Бориса Годунова», а уже 14-го дал знать о том, что государь якобы прочёл его творение. Более чем сомнительно, чтобы в такой короткий срок — пять дней — пьесу успел прочесть и отрецензировать сначала Булгарин, а затем и Его Величество император всероссийский.

Ответ Пушкина на предложения венценосного цензора был кратким и энергичным. «Жалею, — писал он Бенкендорфу для передачи монарху, — что я не в силах уже переделать мною однажды написанное»[75].

Поэт преподал цензору урок, который тот должен был запомнить надолго. Осенью 1826 г. Пушкин читал «Бориса Годунова» в различных московских салонах. Избранная московская публика, таким образом, успела познакомиться с пьесой. Запрет шедевра был воспринят в обществе с недоумением. Благонамеренный характер сочинения был подтверждён жандармским полковником Бибиковым. Но Николай I находился под влиянием внушений Бенкендорфа по поводу возможной крамолы.

Объявление о том, что Николай I будет сам цензором сочинений Пушкина, создавало ряд трудностей в глазах бюрократии. Личная цензура предполагала частые встречи между поэтом и его цензором. Поэт должен был получить доступ к особе императора, каким пользовались лишь немногие. Жандармы нашли выход из затруднения. Бенкендорф объявил Пушкину, что все его сношения с государем будут идти через него, шефа жандармов. 6 июля 1827 г. Пушкин был вызван в III Отделение и впервые лично познакомился с его главой.

Бенкендорф имел ограниченный кругозор и не интересовался литературой. Говорить с ним на литературные темы было бесполезно. После беседы шеф жандармов писал: «Он всё таки порядочный шалопай, но если удастся направить его перо и его речи, то это будет выгодно»[76].

У поэта сложилось собственное представление о шефе жандармов. Он стал называть прозвищем «Бенкендорф» жжёнку, которую употреблял для прочистки желудка[77].

Николай I назвал поэта умнейшим человеком, жандармский генерал — шалопаем. Очевидно, Пушкин пытался вести с главным жандармом светский разговор, исключавший всё, что напоминало бы о субординации. Запись Бенкендорфа обнаруживает, сколь мало понимал он гордый и вольный дух стихотворца.

Династия и реформы

Пушкин проявлял исключительный интерес к переворотам XVIII века и судьбам династии. На то были серьёзные причины. Сколь бы могущественной ни казалась власть самодержавного монарха, судьбу трона решало в конечном итоге благородное российское шляхетство — дворяне и гвардия.

Династия Романовых пресеклась в мужском колене после того, как сын и наследник Петра I царевич Алексей был засечён кнутом, а внук, Пётр II, умер от оспы. Курляндская династия, представленная вдовой курляндского герцога Анной Иоанновной, принесла России Бироновщину. Попытка императрицы Анны посадить на престол Брауншвейгскую династию в лице младенца Иоанна Антоновича не удалась.

Императрице Елизавете Петровне наследовал Пётр III, сын голштейн-готторпского герцога Карла Фридриха. На российском троне утвердилась немецкая голштинская династия. Пётр III был свергнут и убит в 1762 г. Власть узурпировала дочь прусского фельдмаршала — Софья Фредерика Августа Ангальт-Цербтская, Екатерина II.

Екатерина II была одной из самых ярких фигур XVIII века — века Просвещения. Её реформы доставили немецкой династии популярность и поддержку дворянства.