Дуэль с Оракулом

— Не похоже. Я предлагала в больницу его положить, но он и слышать об этом не хочет. Твердит, что умрет дома, в своей постели. Мол, чувствует приближение конца.

— Плохо одному остаться в старости.

— Знаешь, он только выглядит стариком, а на самом деле ему еще шестидесяти нет. Я удивилась, когда в первый раз к нему пришла. Он седой как лунь, дряхлый. Едва ноги волочит! Подозрительный, придирчивый, мелочный, — пожаловалась Ирина. — С ним не каждый общий язык найдет.

— У тебя получилось! Ты уже третья социальная работница, которую к нему прикрепляют. Двое не выдержали.

— У меня закалка, будь здоров. Мамаша моя — зверь! Думаешь, я зря от нее сбежала? После моей мамаши Сазонов просто паинька.

Ирина раньше не упоминала о своей семье, но сегодня ее прорвало.

— Мои дед с бабкой жили, как кошка с собакой, — продолжала она. — Страшно скандалили. Бабуля была моложе деда, строптивая и откалывала такие штуки, что он начал поднимать на нее руку.

— Бил, что ли?

— Иначе ее было не унять. Они дрались, потом целовались, потом опять дрались. Моя мамаша росла в атмосфере любви-ненависти и пропиталась этим до мозга костей. Ничего странного, что у нее ужасный характер.

— Натерпелась ты от нее? — посочувствовала подруге Катя.

— Еще как! В один прекрасный момент я уехала и адреса не оставила. Пусть друг друга едят поедом, лишь бы не меня. Осточертело всё!

— Твои родные не знают, где ты?

— А зачем им знать? — вздохнула Ирина. — Я совершеннолетняя, сама себе хозяйка. Как хочу, так живу.

— Они искать тебя будут…

— Наверное, уже ищут. Бог им в помощь, — девушка сделала непристойный жест.

— Не богохульничай, — нахмурилась Катя.

— Прости. Я от злости! Достала меня моя семейка до самых печенок! Наверное, я замуж не выйду. Не хватало мне для полного счастья мужа-грубияна или алкаша.

— Твой отец пил?

— И пил, и дебоширил. Противно вспоминать. Вроде приличный человек, а если с катушек съедет, прячься кто может. Мы с ним, бывало, сцепимся, а мать растаскивает.

— Мои родители тоже не сахар. Ругаются с утра до вечера, но до потасовок не доходило. Они в деревне живут, на базе отдыха работают. Мама — горничной, а папа — электриком. Хотели и меня туда пристроить… посудомойкой. Спасибо, не надо! Лучше я буду стариков обхаживать. Платят не очень, зато уважают. Пожилым людям помогать приятнее, чем тарелки и кастрюли после туристов драить.

— Ну да…

За ужином разговор вернулся к подопечному Ирины — бывшему железнодорожнику Сазонову.

— Он уже к смерти готовится, — сообщила девушка. — Завещание написал. Жалко его… а что сделаешь?

— Завещание? На кого?

— Не знаю. Я не читала. Какое мое дело?

— У него родных в Уссурийске нет, — заметила Катя, поливая блинчик вареньем. — Вот бы он тебе свой дом завещал! А ты бы за ним присматривала до конца дней. И ему хорошо, и тебе.

— Кто я ему такая?

— Близкий человек, который всегда рядом и готов прийти на помощь. Что еще надо больному старику? Я, например, была бы на седьмом небе, если б мне какая-нибудь старушенция наследство отписала. Свечки бы ей в церкви ставила и молилась за упокой души!.. Какая у меня перспектива? Возвращаться в деревню я не намерена, а кредит на квартиру мне не дадут. Всю жизнь по чужим углам мыкаться тоже не выход.

Катя обвела тоскливым взглядом кухню. Пара навесных шкафчиков, минимум посуды, обшарпанный холодильник, старая плита и микроволновка. На подоконнике квартирантки развели цветы в горшках. На пол купили простенький коврик. Немного уюта, и съемное жилье стало более приветливым.

— Сазонов говорил, что издалека сюда приехал, — сказала Ирина. — Может, у него на родине кто-то остался. Братья, сестры, племянники…

— Вот-вот! Племянники! Когда старику уход нужен, их не дождешься. Ты видела, чтобы кто-нибудь приезжал навестить Сазонова? Наверняка нет. Зато после смерти слетятся имущество делить! Разве это справедливо?

— Жизнь вообще штука несправедливая.

— Ты его не боишься? — неожиданно спросила Катя.

— Виктора Петровича? Нет… а что?

— Две твоих предшественницы всякие страсти о нем рассказывали. Мрачная личность! Телевизора в доме не держит, мобильника не переносит, компьютера не признает. Дикарь какой-то!

— Он со странностями, — кивнула Ирина. — Но его можно понять. Человек потерял здоровье, стал калекой, еле сводит концы с концами. Откуда у него деньги на компьютер?

— А дом у него добротный, мебель хорошая, говорят…

— Верно. Я об этом не подумала. Хотя… Сазонов же раньше работал на железке, тратил только на себя, мог откладывать. У него должны быть сбережения.

— Сейчас любой пенсионер пользуется сотовой связью, а у твоего Сазонова — допотопный проводной аппарат.

— Динозавр, — улыбнулась Ирина. — Они оба динозавры: и старик, и его телефон. Прошлый век!

— Интересно, он был женат?

— По его словам, невеста, которая обещала ждать его из армии, вышла за другого, и никто ее заменить не смог. После он встречался с разными женщинами, но ни одна его не зацепила. Сердцу-то не прикажешь.

— Ишь, ты! — фыркнула Катя. — Разборчивый жених!

— А ты его не суди. Неизвестно, какая судьба нам выпадет. Счастливый билетик не каждому достается.