Дуэль струн, разума и чувств

выспаться. Помощь оказалась кстати, Лариса ближе к осени пришла к Леониду

Аркадьевичу с предложением возобновить работу с рукописями. Наверно, это был их

первый тяжелый разговор с момента знакомства. Коростылев возмущался, обвинив

Ларису в том, что она подозревает его в корысти. Лариса молчала. Потом тихо

встала.

-- Ты куда?

- Собирать вещи. Мы с Денисом злоупотребляем вашим гостеприимством.

- Упрямая девчонка! Вы мне как родные стали. Твое дело растить малыша.

- У меня появилось свободное время, и я могу продолжить работу. Вы не хотите. А

я не хочу быть содержанкой.

Коростылев вздохнул:

-- Лара, не выдумывай. Не спеши.

- Тогда нам пора.

- Хорошо, - он раздраженно бросил ручку на стол, - возвращайся к работе, если

так хочешь. Но если я увижу, что ты забросила ребенка или начнешь опять падать

от усталости - закрою под замок. Различай гордость и гордыню.

Она кивнула, понимая, что Леонид Аркадьевич и так наступил на горло своим

принципам, разрешив ей работать дома.

Вторая встряска ждала их, когда Денису исполнился год. Март был продолжением

зимы, снаружи завывала метель. Отгородив специальным забором камин, Леонид

Аркадьевич подбрасывал дрова. Вместе с маленьким Дениской они листали красочную

книгу с музыкальными потешками. Лариса устроилась в кресле и дремала,

предпочитая остаться внизу, хотя Коростылев неоднократно гнал девушку поспать. У

малыша лезли зубы, и он вновь не давал ночами спать. Нанятая им на постоянную

основу домработница проживала с ними в гостевом домике, она немного разгрузила

Ларису, взяв на себя готовку и уборку. Девушка занималась сыном и упорно

работала с рукописями Коростылева.

Неожиданная трель телефона разбудила Ларису. Одной рукой удерживая малыша,

пытавшегося отнять аппарат, Леонид Аркадьевич ответил:

-- Да, слушаю. А, здравствуй, здравствуй. Ты в Москве? Нет, а где? Уже едешь? Да

нет, я рад конечно. Приезжай. Только знаешь... Я как бы уже не один, поэтому как

прежде, наверно, не получится посидеть до утра. Впрочем, приезжай, останешься у

нас, еще и утром успеем пообщаться. Нет, никаких гостиниц. Никого ты не стеснишь,

не выдумывай глупости. Я тебя с очень хорошими людьми познакомлю. Все, жду.

Он положил трубку и перевел взгляд на девушку:

-- Лариса, тут ко мне гость едет, сын друзей. Ты не против?

- Но это ваш дом, разве я могу что-то запрещать? Мне забрать Дениса?

- Наш дом, Лариса. Это и ваш с Денисом дом тоже. Останься, я тебя познакомлю с

ним.

- Мы будем мешать.

- Опять? Ни ты, ни Дениска мне не мешаете, - отрезал Коростылев и обратился к

вошедшей домработнице, - Антонина Матвеевна, приготовьте комнату гостю рядом со

мной, и ужин на троих. Лариса, посиди с нами. Антонина Матвеевна уложит Дениску.

Да, дружок? Отдай-ка телефон, это несъедобно.

Дениска, воспользовавшись разговорами взрослых, уже слюнявил аппарат крестного.

Через полчаса, когда Лариса помогала накрывать на стол, она услышала, как

хлопнула дверь. Послышались мужские голоса, радостно взвизгнул Денис. Девушка

быстро расставила бокалы под вино, когда все вошли в гостиную. Лариса оглянулась

и замерла.

В дверях стоял Роберт Лукерман. Он удивленно перевел взгляд на Коростылева,

затем на девушку, потом пристально посмотрел на Дениса. Лариса очнулась,

бросилась к Леониду Аркадьевичу, выхватила у него малыша и кинулась в свою

комнату. Мысли отключились, сработали материнские инстинкты. Она лишь защелкнула

дверь, усаживая малыша в кроватку. Это ее малыш, только ее! Она должна защитить

сына.

В дверь постучали.

-- Да?

- Лариса, открой, пожалуйста, дверь, - попросил Коростылев.

Она засомневалась, затем тихо попросила:

-- Не сейчас.

- Скажи мне одно. Это ребенок Роберта?

- Нет.

- Хорошо. Я прошу тебя, не принимай поспешных решений. Сейчас ложись отдыхать.

Он ушел, а Лариса без сил опустилась на кровать, понимая, как глупо себя повела.

Дениска захныкал, привлекая к себе внимание. Она достала малыша, успокаивая.

Время шло ко сну, пора купать малыша. А значит, надо выйти из комнаты. Не

выпуская из рук ребенка, она выглянула в коридор. Горели бра, дверь в общую

часть дома была закрыта.

После вечернего ритуала, когда малыша выкупали, накормили и уложили в кровать,

Лариса сидела в кресле качалке, смотря на ночь за окном. Сбежала тогда? Да,

испугалась, что оттолкнут и осудят. Сейчас сбежала? Потому что боится, что

отнимут ребенка. Но что, теперь вечно жить в страхе? Можно ли по-прежнему

доверять Коростылеву? Вопросы, вопросы, череда бесконечных вопросов, которые

требуют немедленных ответов. Может, это ее выдумки, может, она слишком

мнительная, но казалось, что ее судьба зависит от Лукермана. А значит...

Лариса метнулась к комодику, разыскивая ключ от комнаты. Его она получила от

Коростылева в первый свой день в этом доме, ставшим родным. Леонид Аркадьевич

тогда лишь нейтрально обронил:

-- Чтобы ты была спокойна.

Вот так, завуалированно он дал ей гарантии неприкосновенности в его доме. А ее

доверие к мужчине, ставшим для Ларисы и Дениса даже ближе родных, в тот момент

стало безграничным. Ключом она так ни разу и не воспользовалась. До сегодня.

Включив радио няню и зажав приемник в руке, она вышла, зябко кутаясь в шаль.