Дуэль Верховных Главнокомандующих

И все же фашистскому командованию не удалось добиться поставленной Гитлером цели, определенной планом «Барбаросса», – в первые месяцы войны уничтожить основные силы Красной Армии и полностью захватить стратегическую инициативу. Армия продолжала сражаться, к фронту нескончаемым потоком из глубины страны двигались резервы. На отдельных участках фронта советские войска пытались контратаковать противника.

30 августа войска Резервного фронта перешли в наступление. Началась Ельнинская наступательная операция. 10 сентября войсками Ленинградского фронта и 54-й отдельной армии была сделана попытка прорвать блокаду Ленинграда. Наметился первоначальный успех. Достичь поставленной цели, однако, не удалось.

Но сопротивляющийся Советский Союз нужен был Великобритании и США. 28 сентября состоялась встреча Сталина с представителями глав США и Великобритании Гарриманом и Бивербруком. Вечером, когда Москва была уже затемнена, на одном из посольских автомобилей они приехали в Кремль. Сталин встретил гостей скупой улыбкой, крепкими рукопожатиями и приветственной тирадой, выражавшей удовлетворение их благополучным путешествием в Москву. Поинтересовался самочувствием президента Рузвельта и премьера Черчилля. Каждая его фраза тут же звучала по-английски – переводчик хорошо знал свое дело.

Затем Сталин шагнул в сторону, давая гостям возможность поздороваться с Молотовым и выполнявшим роль переводчика Максимом Литвиновым.

Сегодня Молотову отводилась роль молчаливого участника этой первой встречи – так они условились со Сталиным, учитывая, что в августовских переговорах 39-го года с немецким имперским министром фон Риббентропом, завершившихся подписанием соглашения о взаимном ненападении, он, Молотов, по мнению руководящих кругов Англии и Америки, играл заглавную роль.

Все расселись на краю длинного стола – Гарриман и Бивербрук лицом к кабинету, Сталин и Молотов – напротив них. Литвинов сел у торца стола, как предложил ему Сталин – для удобства выслушивания обеих сторон и для перевода произносимого ими. На другом конце стола, спиной к двери, казалось, безучастный ко всему, сидел Поскребышев и записывал в тетрадь ход переговоров, касаясь только их конкретной сути…

Как и ожидалось, разговор начал Сталин. Его сдержанная улыбка спряталась под усы, лицо помрачнело и сделалось непроницаемым:

– Москва, весь советский народ и наши Вооруженные Силы сердечно приветствуют вас, господа, на нашей земле. Мы очень рады вашему прибытию, хотя за эти месяцы, как началась против нас фашистская агрессия, мы отвыкли чему-либо радоваться. Буду предельно откровенным с вами: ситуация на фронтах остро критическая. – И Сталин начал подробно излагать обстановку, ни в какой мере не упрощая ее и не приукрашивая.

Гарриман и Бивербрук не отрывали глаз от выщербленного оспой усталого лица Сталина, с волнением вникали в каждую его фразу, видимо, сопоставляя услышанное с тем, что им было известно из сообщений сотрудников своих посольств, которые с твердой убежденностью предсказывали скорое и неминуемое падение Москвы.

Сталин догадывался об этой главной тревоге союзников.

– Москву мы уже потеряли бы, – продолжил он, – если б Гитлер наступал сейчас не на трех фронтах одновременно, а сосредоточил все свои главные силы на Московском направлении… Москву же нам надо удержать любой ценой не только по политическим соображениям. Москва – главный нервный центр всех наших будущих военных операций. И мы делаем все возможное и сверхвозможное, чтоб не отдать врагу столицу.

– А если не удастся этого сделать? – не удержался от вопроса Бивербрук, промокая платком морщинистый лоб и глубокую залысину.

В ответ Сталин неожиданно засмеялся и тут же пояснил причину своего минутного веселья:

– В одной американской газете мы видели забавную карикатуру. На ней изображены Сталин, Тимошенко и Молотов со шпорами на голых пятках в гигантском прыжке через Уральский хребет – якобы удираем от немцев… Так вот, если союзники и не окажут нам помощи, все равно мы готовы вести войну до победного конца.

Заговорил Гарриман. Коль США готовы поставлять Советскому Союзу боевые самолеты, надо, мол, позаботиться о маршрутах их перелетов.

– Нам представляется, что Аляска может явиться для наших летчиков, которые будут перегонять самолеты, стартовым пунктом, а ваши сибирские аэродромы, если они пригодны для этого, промежуточными.

– Мы готовы дать вам информацию о сибирских аэродромах, но это слишком опасный, малоосвоенный маршрут, – сказал Сталин.

– При этом вы, господин Сталин, видимо, имеете в виду напряженность взаимоотношений между Соединенными Штатами и Японией?… Да и ваш договор о нейтралитете с Японией?…

– Тут надо учитывать все в комплексе. Прежде чем принять решение, необходимо поразмышлять, посоветоваться о тех же аэродромах со специалистами. – Затем Сталин перевел разговор на проблемы послевоенного урегулирования, высказав мысль, что немцы должны будут возместить тот ущерб, который они причинили Советскому Союзу, другим странам.

– Но сначала надо выиграть войну! – со скрытым вызовом заметил Бивербрук.