Дуэли и дуэлянты: Панорама столичной жизни

У меня секундантом был один гвардеец, премилый малый и прелихой рубака… В дуэлях классик и педант, он проводил в Елисейские поля и в клинику не одного, как друг и недруг. Он дал мне добрые советы, и я воспользовался ими как нельзя лучше. Я пошел быстрыми, широкими шагами навстречу, не подняв даже пистолета; я стал на место, а противник мой был еще в полудороге. Все выгоды перешли тогда на мою сторону: я преспокойно целил в него, а он должен был стрелять на ходу. Он понял это и смутился: на лице его написано было, что дуло моего пистолета показалось ему шире кремлевской пушки, что оно готово проглотить его целиком. Со всем тем стрелок по ласточкам хотел предупредить меня, заторопился, спустил курок — пуля свистнула — и мимо. Надо было видеть тогда лицо моего героя. Оно вытянулось до пятой пуговицы.

— Прошу на барьер! — сказал я ему; он не слышал, он стоял как алебастровый истукан. Наконец секунданты подвели его к барьеру; и так силен предрассудок над духом, не только умом слабых людей, что он выискал в стыде замену храбрости и принудил себя улыбнуться в тот миг, когда бы со слезами готов был спрятаться в кротовую норку, придавленную его пятою. Секундант с дипломатическою точностию поставил его боком, с пистолетом, поднятым отвесно против глаза, для того, говорил он, чтобы по возможности закрыть рукою бок, а оружием голову, хоть прятаться от пули под ложу пистолета, по мне, одно, что от дождя под бороной. Это плохое утешение для человека, по котором целят на пяти шагах, и как ни вытягивался противник мой, чтоб наименее представить площади пуле, но если б он превратился даже в астрономический меридиан, все еще оставалось довольно места, чтобы отправить его верхом на пуле в безызвестную экспедицию. Я два раза подымал пистолет и два раза опускал его поправить кремень, наслаждаясь между тем страхом хвастуна; наконец мне стало жаль его, или, прямее сказать, он стал мне так презрителен, что я подумал: «Для таких ли душ изобретал порох Бартольд Шварц, а Лепаж тратил свое искусство?» — отворотился и выпалил на воздух. Противник мой чуть не запрыгал от радости и схватил бы меня за руку, если б я не спрятал ее в карман.

— Господа! — сказал он, обращаясь к секундантам, — теперь, выдержав выстрел (ему следовало сказать: «выслушав выстрел»), я долгом считаю просить у моего противника извинения… то есть прощения, — примолвил он, заметив, что мой секундант принялся снова заряжать пистолеты. — Я был, точно, виноват перед ним, — довольны ли вы этим? Что ж до меня касается, то отныне я стану говорить всем и каждому, что г. Правин самый храбрый и благородный офицер.

— Жалею, что не могу отплатить вам тем же, — сказал я своему противнику. — Господа! благодарю вас… Прощайте!

— Лихо! — сказал мой секундант, влезая за мной в карету. Она помчалась в город.

С.-Петербург

Франц фон Болгар. Правила дуэли. Часть третья Необыкновенные дуэли

Так как описанные во второй части виды дуэли имеют достаточно силы как в общественном мнении, так и в глазах каждого человека чести дать удовлетворение даже за самое тяжкое оскорбление, то необыкновенные дуэли, как переступающие произвольно предел необходимого, должны быть решительно отвергнуты. Если же разобрать подробнее единичные случаи применения таких дуэлей, то окажется, что большая часть их не имеет ничего общего с стремлением смыть с благородным мужеством оскорбление, а единственно играет роль в этих случаях неприязнь, ненависть и мстительность.

Никто, как бы сильно он ни оскорбил, не обязан принять необыкновенную дуэль; она может состояться только при добровольном согласии соперников.Но и тогда, когда оба соперника настойчиво требовали бы применения дуэли, должны быть выходящие из ряда причины, чтобы секунданты могли решиться на допущение такой дуэли [55]. На обязанности же последних лежит разобрать с педантичною внимательностью все факты и их мотивы, приложить всевозможное старание решить дело путем общеупотребительной дуэли и даже на месте боя сделать еще попытку склонить своего клиента к соглашению.

Само собою разумеется, что при возникновении необыкновенной дуэли теряет свою силу принятый у общеупотребительных видов дуэли обычай подчиняться суждениям лично выбранных секундантов, и что каждый, не усомняясь нисколько, может отвергнуть предложение своих секундантов, клонящееся к такого рода дуэли. Также никто не может толковать в дурную сторону отказ даже лучшего своего друга принять на себя роль секунданта при необыкновенной дуэли.

Остается только еще заметить, что при назначении по обоюдному соглашению необыкновенной дуэли должны быть изложены в протоколе в совершенной точности не только ее правила и условия, но и причины, побудившие секундантов допустить такую дуэль. Протокол составляется противниками и секундантами.