Дуэт

«Унго» нес в своих трюмах несметные богатства, но никто не мог ими воспользоваться, а его хозяин нес в себе знание мира, но никому не мог его поведать. Жизнь казалась ему бесконечной мукой. Сначала он страстно ждал своего облачения в человеческое тело, но и это оказалось обманом. Единственный за семилетие скитаний день пролетал как сон, и, кроме портовых проституток, которым нужны были только старинные золотые монеты из его сундуков, ему так и не встретилось ни одной женщины, даже отдаленно напоминающей его возможную спасительницу. Несчастные падшие создания не знали, что сокровища «Летучего голландца» обретали силу только на один день, а с уходом корабля из гавани снова превращались в прах. Наутро обманутые жрицы любви тоже посылали ему одни проклятия. Всем, с кем его сводила судьба, Летучий Голландец приносил только несчастья.

Скоро, лет через 150-200, Годвину так все надоело, что он стал искать смерти как утешения. Он знакомился с рыбачками и трактирщицами, служанками и их госпожами, многие из которых были не прочь пококетничать и даже увлечься прекрасным богатым юношей. Но все напрасно. Главное препятствие к спасению было скрыто в самом Годвине — любовь должна была быть взаимной. Семнадцатилетним юношей ушел он в море, так и не испытав блаженства и отчаяния первой любви, и не знал, что это за чувство. Во время своих странствий он утолял с одалисками только жажду плоти, а жажда сердца оставалась неутоленной. Впрочем, теперь ему было и не до любви — эта мятежная и давно погибшая душа искала только забвения. Забвения ценой гибели другой невинной души, которая должна была заплатить за свою любовь к Годвину смертью. Только заплатив за чужую преданность вероломством, Летучий Голландец мог обрести желанное забвение, ибо мертв он уже был давным-давно.

Итак, после более чем двухсотлетнего скитания по морям Годвин подплыл к родным норвежским фиордам. Его прекрасная древняя родина, откуда были выходцами его предки, этот суровый и могучий край, холодный и великолепный, стоит на границе с вечностью, на границе с холодом и ледниками, с белым безмолвием. Бешеные волны бросаются на холодные великанские скалы и ведут с ними бесконечную битву за власть в этом холодном мире.

Голландец на своем прекрасном старинном фрегате вошел в бухту, и весь народ высыпал на набережную поглазеть на богатый, невиданной красы корабль, на котором не было видно ни одного матроса, хотя работа кипела вовсю: спускались паруса, убирались снасти. Невидимые руки подтянули швартовые, невидимые руки перекинули трап, и на берег сошел красавец капитан в дорогом старинном камзоле, высоких кожаных ботфортах, с расшитой серебром треуголкой в руке. Из-за бесконечного путешествия во времени и сумбурной смены гардероба наряд Годвина был весьма эклектичен. Но рыбаки, окружившие его, только дивились, не чувствуя ни капли страха или сомнения. Таинственная сила великолепия корабля и его хозяина была так велика, что все еще долго оставались заворожены ею и только потом, на следующее утро, живо припомнили все странные детали этого трагического визита.

Навстречу Годвину из толпы выступил принципал бухты, старый, важный норвежец. Он чинно поздоровался с капитаном, и тот предложил ему осмотреть свой корабль. Староста неспешно принял приглашение, и за ним увязалась его любопытная восемнадцатилетняя дочь Сента. Сегодня отец не мог ей ни в чем отказать, ведь на закате должна была состояться ее свадьба. Сента выходила замуж за самого удачливого и веселого рыбака во всей округе, балагура Эрика.

Годвин, умалчивая о своей истинной судьбе, рассказал главе рыбаков о разных невиданных усовершенствованиях, способных двигать его корабль без команды. Тот слушал его недоверчиво, но, когда дело дошло до набитых сокровищами сундуков в трюме «Унго», легко забыл обо всем на свете, заглядевшись на несметные богатства чужестранца. Годвин, которому с первого же взгляда очень понравилась Сента, узнав о предстоящей свадьбе, вынул из ларца прекрасное сапфировое ожерелье. Сента зарделась и стала отнекиваться, но отец, позарившийся на сокровища мертвеца, настаивал, чтобы дочь приняла подарок. Так они, два молодых человека, одному из которых недавно перевалило за триста, а другой едва минуло семнадцать, стояли у открытых сундуков и держались за руки, вернее, держали в руках за разные концы сапфировое ожерелье и смущенно молчали, пока от одного сапфира к другому бежали от их пальцев жадные языки сердечного пламени. Боль и нега любви впервые обожгла юное и дряблое сердца, с одинаковой силой воспламенив обоих. Годвин поразился нежности, открывшейся в нем. Только сейчас он осознал, что для своего спасения он должен принести в жертву именно эту девушку, ставшую для него такой любимой, желанной и родной.