Духъ и Мечъ – Воичи Сила

Колесный скрип казался оглушительно громким, способным разбудить всю округу.

– Слышь, Тимоха, без Федьки все повозки в негодность приходят. У некоторых оси ломаются и колеса отваливаются. А у нашей скрипит, будто жернова крутятся.

– Федька, он дело знал крепко. Хотел меня учить колесам, да не судьба.

– Да, попал, как кур во щип. Ни ухом, ни рылом, а виноват.

– Ты, что знаешь про него?

– Брательник сказывал, обвинили литовы Федьку в колдовстве. Хотели на костре сжечь. Он сбежал и до сих пор никто не знает где он, жив ли?

– Литовы к нам относятся, как к скотине, а сами без нас беспомощны будто дети. Жрут, да пьют.

– Еще девок портят.

– Точно, – заключил Тимоха.

Посад, действительно, находился за горой. Расположился с другой стороны склона потому, как тот был пологим. Взору предстали ровно стоявшие избы и купол храма.

– Глянь, выходит в крепости одна церковь и на посаде тоже имеется.

Дорога вывела к краю посада, но ее преградило лежавшее на козлах бревно. Пришлось остановиться и ждать, потому как самостоятельно убирать бревно нельзя. Порядки незнакомые, можно впросак угодить. Из сторожки, что расположилась неподалеку, вышли двое и направились к путникам. Еще не доходя до бревна, один из двух спросил откуда едут люди. Услышав название Сурайск, ничуть не удивились.

– Зачем? – спросил другой, уже подойдя вплотную к Тимохе.

– У нас урожай богатый гороха, девать его некуда. Он ведь хранится плохо, капризный, внимания требует, а других дел тоже полно.

Стражники сняли бревно и велели подъехать к сторожке. Вышел третий стражник и вынес два мешка и корзину.

– Пересыпай свой горох, – сказал он громко.

– Зачем? – сразу оба озадачились.

– Двое таких же зерно везли, тоже из Сурайска. А в мешках оказался порох. Хотели княжьи палаты взрывать, а князя убить.

– От нас зерно к вам никто не возил, не было такового. Горох мы, конечно, пересыплем, чтобы и вам, и нам спокойно стало.

Пока Тимоха и Герасим под присмотром стражников возились с мешками, один из них самый молодой слетал к местному воеводе с донесением. Воевода самолично решил взглянуть на новых гостей из Сурайска. Тимоху и Герасима привели в сторожку, усадили на лавку, стали допрашивать.

– Для начала назовите вашего князя? – грозно спросил местный воевода.

– Сурайский Досифей Александрович. Только живет он не в городе, а в Жилицах. Еще у него есть брат, но мы не знаем о нем ничего.

– Кто воевода?

– Так Бутурлин Дмитрий Михайлович, дай Бог ему здоровья.

– В мешках у вас горох знатный. Только не могу на посад пропустить, осмыслить надобно. Посидите в остроге, пока разберемся.

– Господин, а как же горох? Он внимания требует и лошадь не кормлена, не поена.

– За лошадь не бойтесь, чужого нам не надобно. А сколько ваш горох может стоить?

– Хотели взять с мешка по гривне в серебре.

– Дорого хотите, – пробубнил один из стражников и как бы спрятал усмешку.

– Теперь хоть за так берите, только домой отпустите, – взмолился Тимоха.

– Мы люди честные, – сказал воевода, – отпустим, когда разберемся и за горох заплатим, конечно, но не по гривне.

Острог располагался неподалеку, совсем в стороне. Квадратная бревенчатая башня в виде киты, наверху пост наблюдателей. Ребят втолкнули в дверь, и они очутились в полной темноте. Затем скрипнула другая дверь, и луч света разрезал темноту. Мужик в черном длинном кафтане и в картузе велел идти за ним. Проход к месту заточения оказался коротким. Открылась еще одна дверь и арестованных втолкнули в длинный чулан с щелью наверху вместо окна. Благодаря этому отверстию в помещении царил полумрак, а так вообще была бы полная темень. В углу куча соломы, посередине бочка с водой, в другом углу поганая лохань.

– Не боись, проходь, – прохрипел тюремщик и дверь захлопнулась.

И Тимоха, и Герасим стояли будто вкопанные. Ни вины за ними, ни желание сделать худое, а оказались в остроге. Солома зашевелилась и наружу вылез бедолага, посему такой же узник. За ним обнаружился еще один.

– Сколько вас? – спросил пораженный видением Герасим.

– Двое, – ответил тот, который стоял ближе к новичкам.

– Местные или, как мы на ярмарку торговать приехали? – спросил Тимоха.

– Местные, но именно за торговлю сидим, – ответил один из двоих.

– У вас тут всех, кто торгует на ярмарке в острог сажают?

– ухмыльнулся Герасим.

– Мы торговлей случайно занялись. Соседи мы и курятники стоят рядом. Повадилась лиса ночью птицу таскать. Два раза дежурили, ждали зверька, не пришел. Третью ночь спали дома. Утром двух куриц не досчитались и следов лап вокруг полно. Выкопали мы яму как раз на пути зверька, глубокую, земля там рыхлая, в рост получилась. На дне острых кольев натыкали, чтобы потом без мучений зверька достать. Ночью в яму влетел молодой кабан. Глянули, а он к утру уже готов. Что прикажешь делать?

– Поделить мясо на две семьи и радоваться, – спокойно ответил Тимоха.

– Я так и предлагал, а Кулиш – давай продадим. Еда у нас в домах имеется, а денег нет. Вот я и повелся. Хотя охота у нас под большим запретом. Выдавали мясо кабанье за телятину. Вышли на торг и скоро до нас докопались.