«Дух Ямато» в прошлом и настоящем

Разразившийся в 1973 г. экономический кризис на некоторое время приостановил рост националистических настроений, свидетельством чему было сокращение доли японцев, поддерживавших в обследовании японского национального характера мнение о своем «превосходстве» над западными народами. Однако после выхода из кризиса, по мере развертывания японскими компаниями широкого наступления на позиции конкурентов из ведущих капиталистических стран на международных рынках, националистические настроения в Японии поднялись с новой силой. Более того, в идеологии правящих кругов Японии появилась тенденция к переходу от поисков «национальной идентичности» к «интернационализации» японского национализма, к экспопту «японской идеологии», сопутствующей энергичному наступлению японского капитала на позиции западных компаний.

Благоприятным фоном для подъема национализма и появления в его теоретических обоснованиях нового качества стали многочисленные выступления и публикации видных политиков, экономистов, бизнесменов, журналистов, призывавших Запад «учиться у Японии» и даже, более того, «японизироваться», поскольку на сегодня «Япония — страна номер один» [44]. Этот феномен получил в европейской и американской печати название «японского бума», некоторые считают его своего рода болезнью— «япономанией» или «японофилией». Французские исследователи Ф. Брикне и Ж.-П. Сандрон именуют эту форму «заболевания» словом «японит». «Японит, — пишут они, — в общем неострое заболевание, которое проявляется чаще всего в неопасных симптомах: пациент говорит о гармонии „ва“, о кружках контроля качества, о „ринги“ Но японит может привести и более острый характер, как об этом свидетельствует пример Дэвида Бромберга, ратующего за „тотальную япониза-„ию“ американца. Использование его метода на предприятии в Аризоне представляет собой тяжелую форму заболевания. Она заключается во введении системы бонусов, раздаче рабочим и служащим кимоно, транспортировке рабочих в автобусах умышленно небольших размеров, с тем чтобы в них было ощу. щение скученности, замене передававшихся на заводе через громкоговорители традиционных песен старого Юга японской музыкой. Но Дэвид Бромберг хочет пойти дальше и пытается теперь убедить своих работников жить вместе с семьями в небольших комнатах, отделенных ширмами от остальной квартиры» [36, с. 180].

Предлагали другим капиталистическим странам изучать, перенимать и осваивать «японский быт», следовать «японской модели» и такие ведущие идеологи Запада, как Ж.-Ж- Серван-Шрайбер, Э. Фогель, П. Дракер, Ф. Гибни. Так, в Бельгии министр по делам экономики убеждал своих сограждан, стать «японцами Европы», чтобы справиться с экономическими трудностями. В западном взгляде на Японию возник «новый образ», который французский исследователь из Евро-азиатского центра в Фонтебло Ж-П. Леманн назвал «новым японизмом» [39]. Одновременно в Японии начал складываться новый взгляд на Запад— «новый оксидентализм», или «новый вестернизм». В этом «новом взгляде» Япония и Запад как бы поменялись ролями: если раньше первая была на положении ученика, а второй — учителя в области технологии, экономики, управления и организации производства, то с середины 70-х годов наставником уже выступала Япония, а Европа и Америка брали у нее «уроки». Как отметил английский историк Э. Уилкинсон, это означает, что теперь «Япония будет сама все больше и больше смотреть на себя как на модель для других стран. Она будет испытывать большое желание создать на основе собственного опыта свои представления для передачи другим странам (и не только развивающимся) и внесения своего вклада в просвещение как Запада, так и Востока… Япония больше не в состоянии помещать себя на культурной периферии великих держав, она должна будет сама действовать как источник культуры для других» [45, с. 158].

Но еще раньше подобного рода «модельная» концепция была предложена социопсихологом из Осакского университета Хамагути Эсюн [30; 31]. На основе пересмотра ряда положении «нихондзин рон» и «нихон бунка рон» он создал свою «метатеорию», призванную объяснить природу современного кризиса на Западе. В соответствии с этой теорией он утверждает что «японские организации станут моделями для мира или что мир будет японизироваться… Возможно, пришло время экспортировать гармонию человеческих отношений, продукт японского духа и таланта, как оригинальный мягкий товар японского производства в области социальной технологии» [37, с. 55].