«Дух Ямато» в прошлом и настоящем

Вторым объективным фактором, способствовавшим насаждению националистической концепции «культурной самобытности», стало осознание и использование одного действительно существующего аспекта японской культуры, который заключается в разработанной технологии сознательного воздействия на психику с целью программируемых ее изменений. Наличие этой «психотехнической» традиции связано со спецификой культурно-исторического развития Японии и выразилось в содержании и практике основных философско-мировоззренческих систем буддизма и конфуцианства. Общей чертой для всех этих систем является особо пристальное внимание к внутреннему миру человека как основному объекту его преобразовательной деятельности в процессе приспособления к внешней среде с целью выживания. В последние десятилетия именно эта особенность восточной культурной традиции все более активно используется консервативными кругами для насаждения националистического мировоззрения.

В-третьих, представляется очевидным, что само осознание этой (назовем ее «психологической») особенности японской культуры и идея использования ее в качестве пропагандистской концепции были «подсказаны» японским идеологам в результате ознакомления с достижениями западной психологической науки (в Японии еще с начала XX в. стала осваиваться западная научная психология). Сам термин «человеческий фактор» родился в промышленной психологии и указывал на влияние «производительных» человеческих характеристик на эффективность производственной деятельности. Поступавшая с Запада информация о научных психологических исследованиях не могла не привести в конце концов к осознанию собственных, до тех пор само собой разумеющихся и поэтому неосознаваемых как таковые психологических знаний.

В современном наборе «исключительных духовных характеристик японской нации» в качестве одной из главных выделяется понятие «групповое сознание» (новое понятие, сменившее довоенный националистический термин «единство нации»). К нему апеллирует и на него опирается вся система японского управления, которая благодаря успехам японской экономики стала объектом пристального внимания экономистов, управленцев и журналистов.

Содержание идеи, на которой базируется идеологическая политика внутри государства, в большой степени обусловливает и способы включения сознания и поведения людей, определяет, какие социальные установки и модели поведения окажутся наиболее адекватными провозглашаемой и реализуемой идеологической доктрине. «Групповое сознание» в качестве японской формулы национализма требует от японца прежде всего трудового участия в общегосударственном деле. Все градации уровня патриотической преданности японца связаны с качеством его работы.

Интересно сопоставить с этой формулой нашу отечественную формулу патриотизма, которая до последнего времени основывалась исключительно на «чувстве гордости за свою великую Родину», невзирая ни на что. Степень патриотической преданности оценивалась по степени этого «невзирания» и не имела никакого реального отношения к качеству трудового вклада человека. В Японии же национализм как осознание своей принадлежности к нации растворяется в структуре управления. Задача управленца состоит в том, чтобы включить рабочего в систему общего разделения труда. Таким образом, индивид приобщается к идее «Великой Японии» через трудовое участие.

Социально-психологическое управление сознанием народа осуществляется в любом современном государстве, однако японская форма идеологического воздействия, включенная в систему социально-производственного управления, существенно отличается от принятых на Западе. Это связано со сложившимися в рамках общества базисными принципами социального контроля, которые проявляются во всех видах межличностных в межгрупповых взаимодействий в ситуациях «команды», «требования» и «выполнения».

В основе японского способа управления лежит имплицитное знание о том, что поведение зависит от мотивов, которые определяются ценностями человека. Эта взаимозависимость ценностных ориентаций и конкретного поведения осознается и в содержательном отношении. Так, известно, от каких именно ценностей зависит тот или иной способ поведения. Например, с ориентацией на «принадлежность» к социальной группе связывается социально конформное поведение.

Такое представление о внутренней структуре поведения определяет стратегию управления им, а именно: один из компонентов управления, контроль, осуществляется не на этапе реального поведения, а на этапе формирования ценностных структур личности. Другими словами, управление переносится из внешней сферы во внутреннюю. Идеальная модель такого принципа — в полном самоконтроле, уменьшающем необходимость дорогостоящих органов контроля.

Управление с минимальным внешним контролем создает иллюзию свободы поведения, что воспринимается индивидом как доверие со стороны общества и порождает з нем чувство ответственности. «Доверие» это крайне специфическое, поскольку систематически и неукоснительно осуществляется контроль над мыслями и мотивами через контроль над системой ценностей.