«Дух Ямато» в прошлом и настоящем

Действительно, японцы много, даже очень много пишут и дискутируют о своей национальной самобытности, об оригинальности и своеобразии японской культуры, личности японца. В Японии даже сложился особый исследовательский и эссеистский жанр — «нихондзин рон» («теории о японцах») или «нихон бунка рон» («теории о японской культуре»), — занимающийся изучением этих вопросов. Но, как верно замечает итальянский японовед Фоско Мараини, «нихондзин рон нельзя назвать наукой или даже незначительной отраслью науки, это скорее место случайной встречи людей, совершенно отличных друг от друга по квалификации и по характеру, с целью обсуждения некоторых общих проблем. Философы якшаются с отставными дипломатами, писатели-романисты встречаются с психиатрами, миссионеры болтают с социологами, историки спорят с культурантропологами или с психологами, журналисты соревнуются в перетягивании каната с экономистами. Возможно, этот беспорядок покажется удивительным для тех, кто требует от исследования известной строгости и точности, но, с другой стороны, он, безусловно, является признаком большой жизнеспособности» [40, с. 623–624].

Статьи о национальной самобытности часто печатаются в научных и популярных журналах, на страницах газет. Культур, ное своеобразие Японии является также предметом больших, общенациональных обследований и опросов общественного мне-ния. Начиная с 1953 г. Комитет по изучению национального характера при Институте статистической математики каждые пять лет проводит обследования японского национального характера [22; 22а]. Подобными работами занимается и Национальная радиовещательная корпорация NHK (см. [9]). В 1980 г. эта корпорация осуществила сравнительное обследование «Японцы и американцы» (см. [24]).

Можно выделить несколько сторон феномена «национальный самоанализ» в Японии. Во-первых, он содержит в себе характерный для любого народа интерес к самопознанию, к постижению своего своеобразия. Благодаря ему этническая и культурная общность осознает себя, свое единство, сравнивает себя с другими и выявляет сходства и различия. «Национальный самсы анализ» выступает как форма исторического сознания, когда; народ познает своеобразие исторического пути своего развития и форм его выражения в культуре, ибо «историческое событие, совершившись, не переходит в чистое небытие. Оно продолжает жить подчас не только в сознании людей, но и в материальных процессах» [8, с. 12], тем более если речь идет не об историческом событии, а о судьбе народа. Содержание и сила этого сознания в значительной мере определяются самим характером культурно-исторического процесса формирования и развития этнической общности.

В классовых обществах этот объективно обусловленный социально-психологический интерес всегда получает определенную идеологическую окраску.

В отмеченной многими наблюдателями любви японцев к «самоанализу» присутствуют и естественный для любого народа интерес к себе и своей культуре, и идеологическая аранжировка его, осуществляемая в рамках буржуазно-националистических теорий и направленная в наши дни не только на локальные цели, но и на утверждение места Японии в капиталистической системе в целом. Именно второй уровень интересов и является идеологической основой большого числа теорий «нихондзин рон» и «нихон бунка рон» и «бумов национального самоанализа», периодически вспыхивающих в Японии. Японский исследователь Хидзиката Кадзуо, касаясь природы и истоков последнего из этих «бумов», пишет: «С конца 60-х годов и по сей день, все еще продолжается мода на „нихон бунка рон“. Часто говорят, что история познается в критические моменты. Если поразмыслить, то аналогично этому и различные теории цивилизации и теории культуры в общем также являются продуктами кризисной ситуации, и „нихон бунка рон“ не является исключением из правила. В таких случаях кризис правящей системы имеет по крайней мере два выражения: или ее собственные государственные интересы находятся под угрозой извне, или над ее существованием внутри страны нависла классовая угроза» (см, [32, с. 271).

Родившись на волне движения за пересмотр неравноправ-ных договоров, навязанных Японии западными державами в конце прошлого века, и в процессе борьбы японской буржуазии за утверждение господствующих позиций в обществе, «бумы национального самоанализа» и впоследствии всегда были выражением попыток мобилизации «национального единства» во имя преодоления кризисных ситуаций в стране. Формально это часто выглядело как «отвержение Запада».

С самого начала своего существования споры вокруг «ни-хондзин рон» превращаются в «дискуссии о достоинствах и недостатках японцев сравнительно с народами Запада» [18, с. 72], Речь идет не об отрицании капитализма как экономической системы, а о достоинствах и недостатках японского капитализма сравнительно с западным.