Дух Меркурий

Обратимся вновь к нашей специальной теме, т. е. к искусству врача, каким его видит Парацельс! В книге «Buch Paragranum» говорится: врач «видит и знает все болезни вне человека»[554], а в другом месте: «врач должен вырасти из внешних вещей / не из человека»[555]. «Поэтому благодаря глазам растет врач / и сквозь внешнее он видит сокрытое за ним / что означает: из внешнего он познает внутреннее. Только внешние вещи дают познание внутреннего / иначе не может быть познана ни одна внутренняя вещь»[556]. Это должно означать, что врач получает свое знание о болезнях не столько от самого больного, сколько из других, кажущихся не связанными с ним природных явлений, прежде всего из алхимии. «Если он этого не знает,— говорит Парацельс,— то он не знает таинства: и если он не знает, что делает медь / и от чего зарождаются купоросы / то он не знает / что вызывает проказу: Если он не знает, откуда берется ржавчина на железе / то он и не знает, от чего появляются гнойники: Если он также не знает, что вызывает землетрясения / то он и не знает, откуда холодные боли. Внешнее учит и указывает, откуда происходят недуги у человека / и сам человек не показывает свой недуг»[557].

Отсюда видно, что врач, например, из болезней металлов познает болезни людей. Вообще врач должен быть алхимиком. Он должен использовать scientia Alhimiae не так, «как действуют момпельерские аптекари... со своими грязными кухнями»,— это «половые тряпки / так что даже свиньи предпочитают жрать грязь»[558]. Он должен знать здоровье и болезни элементов[559]. «Species Lignorum, Lapidum, Herbarum» в том же соотношении содержатся также и в человеке, поэтому врач все это должен знать. Золото, например, в человеке является «естественным укрепляющим средством»[560]. Существует «внешнее искусство алхимии», а также «алхимия микрокосма», в качестве которой выступает процесс пищеварения. Желудок, по Парацельсу,— это алхимик в животе. Прежде всего врач должен знать алхимию, чтобы производить медикаменты, в частности, так называемые чудодейственные средства, такие, как «Aurum potabile» и «Tinctura Rebis», «Tinctura procedens», «Elixir Tincturae» и все остальные[561]. И, как это часто бывает, Парацельс, «не зная как», насмехается над самим собой, но говорит он об академических врачах: «Вы для всех арго / и сделали для себя странные словари и вокабуляры / кто это увидит / тот не может уйти не обманутым / и вы пошлете его с таким странным арго в аптеку / а ведь у него в саду нашлись бы средства получше»[562]. Чудодейственные средства играют большую роль в парацельсовской терапии (особенно при лечении душевных болезней!). Они получаются в результате алхимической процедуры. «Ибо в arcanis,— говорит он,— туф становится гиацинтом / пирит — алебастром, валун — гранатом / глина — благородным болусом, песок — жемчугом / крапива — манной, копыта — бальзамом. В этом основа описания вещей / на этом врач и должен основываться»[563]. И наконец, Парацельс восклицает: «Разве не правда / что Плиний так и не подтвердил ни одного опыта? Что он тогда писал? То, что услышал от алхимиков. Если ты не ведаешь и не знаешь, кто они, то ты Humpelartzt[564]»[565]. Кроме того, врач нуждается в алхимических знаниях, чтобы из болезней минералов диагностировать болезни людей per analogiam. И наконец, он сам subiectum, т. е. предмет алхимического процесса превращений. Благодаря ему он «поспевает», т. е. становится зрелым.

Это трудное для понимания замечание опять-таки относится к учению о таинстве. Ведь алхимия — не просто химическое предприятие в нашем смысле, а — быть может, в еще большей степени — философская процедура преобразования, т. е. своеобразный вид йоги, поскольку и йога нацелена на душевные изменения. По этой причине алхимики и усматривали параллель между transmutatio и христианско-церковной символикой превращения.