Дух трудолюбия 2 (СИ)

Схватив запасную лекарскую сумку, подбежал к мосткам. Ч-черт, какие они здесь узкие. Страшно! Как же матросы по ним ходят, не свалиться бы вниз самому. Лучше вниз не смотреть. Свалишься, костей не соберут. Вниз не смотрим. Не смотрим.

Матрос, стоявший с парострелом на другой стороне, призывно махал мне рукой, мол быстрее давай. Качаюсь на мостках из-за набегающих воздушных потоков и балансируя, медленно перебегаю на другую сторону, стараясь вниз не смотреть. И в очередной раз сказал "спасибо" неизвестному мне придумщику, что прилипающие к металлу ботинки придумал. Не сильно липнут, но держат.

-Напужался?! -смеется щербатый матрос: - Ось в первый раз завсегда так. Пошли. Только поперед меня не суйся.

Идем внутри палубы катайского дирижабля. Сопровождающий меня матрос с парострелом впереди, я же позади. Смотрю по сторонам. Ничего особенного, внутри почти как у нас. Только надписи на стенах восточные. Ничего похожего с нихон. Спускаясь по лестнице на нижнюю палубу, встретился первый труп катайца. Вдалеке слышны звуки стрельбы парострелов, какой-то лязг и стоны раненых.

Выходя на нижнюю палубу, натыкаюсь на сопровождающего. Тот уже стреляет по кому-то, одновременно отпихивая меня. От стрельбы воздух в коридоре заполоняют клубы теплого пара. И через пару секунд, получив ранение, со стоном падает сам, сраженный выстрелом из вражеского парострела. Прячусь за угол, одновременно вытаскиваю из-за пазухи свой парострел. Перевожу рычаг стрельбы на 'бой'. Слышу шаги медленно крадущегося человека. Похоже он там один. Кладу сумку на пол. Замираю. Страх. Неизвестность. Слышу, как гулко стучит мое сердце. И все же решаюсь выстрелить по идущему врагу, предварительно упав на пол.

Броском падаю в проход. Стреляю. Парострел резко дернулся, выпуская клуб пара. Не ожидавший такой подлянки, низкий стройный офицер-катаец в флотской форме не успел выстрелить и упал убитый навзничь с парострелом в руке. На темно-синей форме в районе груди офицера появились темные кровяные разводы. Его вторая кисть нервно разжалась, выпуская из рук ножны с странным и красивым мечом с каким-то шнурком на конце. За ним в неестественной позе лежал матрос с парострелом в руках, убитый видимо щербатым.

Первый раз в жизни руки так предательски тряслись. Вздохнул. Мысленно обозвав себя тряпкой и наградив всеми мысленными эпитетами, вскоре начал успокаиваться. На коленях подползаю к щербатому. Умер бедняга. Меня оттолкнул, а сам погиб. Глаза зло смотрят в потолок. Посмотрев на него, чтобы навсегда запомнить, закрываю ему глаза.

После чего, закинув на плечо лекарскую сумку, с парострелом в руке иду дальше, проходя мимо убитых, на крики и звуки голосов наших ребят. Выйдя на ют, вижу следы только что отгремевшего жестокого боя. Наши матросы, катайцы, нихонцы, раненые, убитые и обожженные лежали в разных положениях повсюду.

- Юнга, шуруй сюда! - зовет знакомый матрос уже с нихонского дирижабля, пытающийся помочь какому-то нихонцу. Тот самый матрос, что на бейдевинд отправлял. Перебегаю с опаской по мосткам. Оглядываюсь вокруг. Такая же картина. Хватало раненых и убитых с зажатыми в руках парострелами и мечами. М-да, а абордаж-то - жестокая штука.

-Поглядь, эвона их тут. Помочь бы надоть. Лопочут чегой на своем. Нашенского не понимают. Ну не знаю, что ты гришь? Не по-ни-ма-ю! - обращается он к говорящему, сидящему на полу, раненому нихонцу.

Разбираю слова, их лекарь убит при абордаже катайцев в бою, мужчина просит отправить помощь туда, показывая вглубь жилой гондолы.

- Ии-ё! (хорошо) - отвечаю - Савелий, он просит его бросить и помощь туда направить - показываю - Побудь тут, а я туда пошел.

-Эй, юнга, погодь! Так ты что, по иноземному лопочешь?! - слышу вдогонку, но отвечать не стал.