Дух воина

Девушка приходила к нему каждый день. От одного ее присутствия бесконечные мысли об Айтуле и его планах, страх, тревога и беспокойство разбегались как тараканы и прятались по темным углам комнаты. Она тихо меняла повязки, обрабатывала раны и все так же молчала. Ничего не менялось. Не раз он пытался заговорить с ней, но безуспешно. Брудвар гадал, почему и зачем дева заботится о нем и кто ее послал. Она же, безусловно, знала, кем является узник, а потому у пленника возникло страстное желание хоть как-то объясниться, дать ей понять, что даже между соколом и горным козлом больше общего, чем между ним и его отцом. Отчего-то сердце воина колола мысль о том, что девушка могла подумать о нем плохо и несправедливо винить во всех бедах ее племени.

Доверившись порыву, на пятый день он рассказал ей все, начиная с того момента, как увидел гонца, и заканчивая тем, как оказался в цепях.

– Я не хочу войны. Не хочу… Но твой фэрл безумен и очень опасен. Теперь я это понимаю… – такими словами Брудвар окончил свой монолог.

Девушка кивнула, показав, что все поняла. В ее глазах появилась странная печаль и – Брудвар не был в этом уверен – жалость. Еще ему показалось, что ее прикосновения стали чуть мягче и нежнее.

Воин не стал делиться с ней своими догадками, он просто держал рот закрытым и любовался ее красотой. В такие моменты Брудвар не задумывался, что будет дальше и зачем его лечат. Порой он даже ловил себя на том, что он рад оказаться в плену.

* * *

Минуло десять ночей с того момента, как его привезли в поселение. Брудвар успел окрепнуть, но по-прежнему находился в полном неведении относительно судьбы Вьёрда. Сын Эрнульфа утешал себя тем, что ни разу не слышал криков, свидетельствующих о жертвоприношении или казни своего друга. Об Айтуле тоже ничего не было известно: немногословный тюремщик все так же отвечал на вопросы пинками.

Между короткими приходами девушки неизвестность медленно сводила Брудвара с ума. Выжил ли кто из дружины? Что стало с войском Фронсуда, которое шло по пятам? Знают ли в Скаймонде о его пленении? И – самое главное – что сейчас делает мятежный фэрл и весь его проклятый свальд? Сын Эрнульфа ломал голову в очередных предположениях, уже обдумывая план побега, когда фэрл, наконец, почтил его своим присутствием.

Первым в комнату вошел уже знакомый надзиратель, чье квадратное лицо смотрело на Брудвара как никогда убийственно враждебно. Он закрепил на стене факел, сильно, со знанием дела подергал цепь, проверив ее надежность, и покинул узника. Затем, к его великому удивлению и странной радости, в дверном проеме появился сам Айтул. Пригнув голову, фэрл переступил порог и выпрямился. Седые волосы мужчины были собраны в конский хвост, перевязанный кожаной лентой. Бледное, но вновь помолодевшее лицо осунулось и стало острее, усиливая сходство с орлом, готовым вонзить когти и разорвать добычу. Изумрудные глаза, очерченные татуировками, источали угрозу. Тяжелая накидка из белого меха придавала его сухощавой фигуре некую величественность. Покоясь на плечах и прикрывая грудь в области сердца, она крепилась массивной застежкой в виде переплетенных когтей птиц. Под мехом обращала на себя внимание черная шерстяная туника, на которой серебряной нитью был вышит странный символ. Рисунок представлял собой круг, из которого торчали девять кривых отростков, напомнивших Брудвару скользкие щупальца осьминога. В центре была изображена неизвестная руна, похожая на крест с тремя поперечинами, сужающийся кверху. Неожиданно рисунок ожил и завертелся колесом. В висках сына Эрнульфа застучало, его начало мутить, а тело онемело от внезапного, липкого и непонятного страха. У него возникло ощущение, что с одежд Айтула на него смотрят существа из Скракрунда – ледяной бездны, где обитали ужасный Ярдук и самые злобные духи Севера. Не менее холодный голос фэрла рассеял мираж.

– Что с тобой, сын Эрнульфа? Тебе нездоровится?

– Все в порядке, – с усилием выдохнул тот. – Необычный символ ты носишь на груди. Не встречал его раньше. Интересно знать, что же он означает?

– Ах, это… Знак Древних. Знак Девяти – новых покровителей аркалов. Быть может, и ты когда-нибудь украсишь им свои одежды.

– Нет, Айтул, уж этому точно не бывать. Я верю, что мудрость твоих предков скоро заставит тебя понять, какую ошибку ты совершил.

– Брудвар, – поморщился Айтул, – смени этот укоризненный тон. Нравоучения тебе не к лицу. Я пришел обсудить вопросы, по которым мы еще можем прийти к согласию.

Только сейчас Брудвар заметил, что за маской властности Айтул старательно скрывал истинные эмоции: он нервничал и явно торопился что-то сказать.

– Мы вновь обсудим вопросы войны и мира. Хоть ты и ответил мне отказом, но, я надеюсь, заключение пошло тебе на пользу, и за это время ты хорошо подумал над моими словами. К тому же у меня есть свежие вести. Надеюсь, они образумят тебя.