Дух воина

– Я уже делился опасениями, но повторю еще раз: не кажется ли тебе, что мы лезем на рожон, идя впереди войска Фронсуда?

– Нет, не кажется. Грайдис разведала, что в ближайших деревнях остались лишь одни старики. Уж с ними-то, случись чего, мы разберемся. А от тех поселений и до Ущелья рукой подать. Пусть Айтул думает, что к нему идет лишь наша дружина. Если он задумал подлость, то воспользуется этим и выдаст себя раньше времени. Но и мы будем держать ухо востро. Узнаем, что к нам движется его армия – так сразу повернем назад. Ну а если фэрл будет честен, то я все-таки поговорю с ним с глазу на глаз.

– Так, может быть, того… Ну, для верности… – смущенно произнес Вьёрд. – Просто дождемся Фронсуда? Кто его знает, этого поганца фэрла? Зверя бьют – поры нужной ждут.

– Нет, – отрезал Брудвар. – Я хочу отомстить Айтулу сам.

Беседу прервал внезапно усилившийся ветер. Метель принялась яростно сечь лица, заставив Брудвара и Вьёрда вжать головы в плечи и прикрыться мехом воротников. В неистовом реве вьюги наследник трона Севера будто бы услышал чей-то скрипучий смех. «Что за нелепица? Должно быть, показалось», – пытался успокоить нервы Брудвар. Но чувства редко обманывали его. И от этого ему стало не по себе.

Вскоре они достигли перевала. Буря стихла так же внезапно, как и началась. Тучи рассеялись, и с высоты открылся восхитительный вид: просторную горную долину, залитую полуденным солнцем, устилала белоснежная тайга, средь которой пролегала широкая дорога. Она вела к первым поселениям племени аркалов, темневшим вдалеке. Триста всадников во главе с Брудваром не мешкая помчались навстречу судьбе.

* * *

Вьезд в деревню преградила скверного вида старуха. Беззубая и сгорбленная, с уродливой головой, едва держащейся на тонкой кривой шее. Кожа вокруг ее глаз, как и у всех аркалов, была украшена татуировкой в виде причудливых узоров, искаженных глубокими морщинами.

– Мир тебе, добрая женщина! – приветливо поднял руку Брудвар.

Случилось неожиданное. Смотря прямо на Брудвара, она ухмыльнулась, набрала в рот слюны и плюнула наземь. Дружина зашумела. Но сын вождя остался спокоен.

– Ты что, мать, не с той ноги встала? Или глуха? Говорю, что пришел с миром, – повторил Брудвар и улыбнулся. Но лишь губами. Взгляд излучал неприкрытую угрозу. – Возможно, – добавил серьезно, чем вызвал громкие смешки соратников. – Но мир и война – соседи давние. И что-то подсказывает мне, что мира ты не ищешь. – Брудвар лихо спрыгнул с коня и навис над старухой. – Где ваш хэрдинг? Я хочу задать ему вопросы.

– Ступай за мной, – проскрипела старуха.

Если бы кто-то впоследствии напомнил Брудвару, что в той деревне им были не рады, того человека он без раздумий назвал бы отъявленным лжецом. Сам воздух здесь, казалось, смердел злобой. Враждебно лаяли собаки, с презрением захлопывались двери домов. Местные же провожали дружину такими ненавистными взглядами, что Брудвар и сам начинал чувствовать, что он и его люди в чем-то виноваты. «Судя по всему, здесь никогда не слышали про обычаи гостеприимства», – угрюмо подумал он.

С каждым шагом Брудвар осознавал, что начало его правления будет совсем не легким. А еще в нем закипала ярость. Сын Эрнульфа никак не мог понять, в чем же причина столь презрительной встречи. Чем он заслужил такое отношение? Где прячется страх этих людей и хоть капля уважения к будущему вождю Эргунсвальда?

– Неужто аркалы и впрямь думают, что у них есть хоть какие-то шансы против всего Севера? – озвучил его мысли Вьёрд, шедший рядом. – Судя по их наглым рожам, не похоже, чтобы они боялись твоей мести.

– Как говорит Фронсуд, иногда люди понимают только язык топора. Скорее всего, в этот раз он оказался прав.

Чем больше Брудвар размышлял над этой ситуацией, тем сильнее становилось его желание срубить голову старухе, а потом и выжечь это проклятое место в назидание остальным. Желание достигло апогея, когда женщина привела его к хэрдингу. Точнее, к тому, что от него осталось. Брудвар повидал многие, часто не слишком привлекательные вещи, при виде которых желудки даже самых суровых воинов давали слабину. Однако увиденное все же заставило Брудвара вздрогнуть и поморщиться.

В центре деревни, куда лучами сходились все улицы, стоял громадный алтарь. На каменной плите, украшенной свечами и еловыми ветками, распростерлось тело мужчины. С первого взгляда Брудвар безошибочно определил, что с умершего содрали кожу. Он надеялся, что это произошло после его смерти. Девять неизвестных идолов вокруг алтаря и ритуальный нож у изголовья давали ясно понять, что совершенное не было обычным убийством. Сыну Эрнульфа потребовалось ровно одно мгновение для того, что выхватить меч и приставить острие к шее старухи.

– Во имя Предков, отвечай мне, что здесь творится?! – прогремел Брудвар в то время, как его дружинники брали площадь в кольцо.

Морщинистое лицо расплылось в глумливой улыбке:

– Он сам виноват. Купился на твои посулы, хотел остаться подстилкой Скаймонда.