Духи безвременья

– Я Наташа, – наконец представилась она.

– Очень приятно. Ты сегодня всю ночь за стойкой?

– Нет, еще пару часов и все. Дождешься, журналист Илья?

– Дождусь, – пообещал Далекий.

И дождался. Как она и обещала, чуть больше через два часа они сидели за одним из столиков и вместе попивали сухой Мартини. Наташа оказалась доброй приветливой девушкой, готовой поделиться небольшими секретами ночного "Талисмана". С этой ночи началось их сотрудничество. Никакого секса, Илья даже не думал об этом, хотя Наташа несколько раз недвусмысленно и намекала, что не прочь провести с ним время не только за разговорами. Но Далекий стойко держался, соблюдая нужную дистанцию. Он прекрасно понимал, что подобного рода отношения могут все испортить. Сначала они переспят, а потом любой ничтожный повод приведет к тому, что упреки и обиды посыпятся из нее нескончаемой чередой.

И вот, спустя несколько лет со дня, а вернее ночи, их знакомства и двух недель со времени последней встречи, она вновь стояла перед ним.

– Привет, журналист Илья, – она так и продолжала его называть журналистом Ильей.

– Привет, – ее Илья был рад видеть, несмотря на нежелание общаться с кем-либо из знакомых.

– Опять жаждешь сенсаций? Увы, порадовать ничем не могу. В Багдаде все спокойно.

– Ну, и слава богу. Я, Наташ, больше тебя, вообще, на эти темы разводить не буду.

– Илья больше не журналист? – чуть обиженно, словно маленькая девочка, спросила она.

– Журналист, но другой ориентации.

– От кого, а от тебя не ждала, – рассмеялась она. – Вот почему ты со мной спать не хотел?

Илья тоже стало смешно:

– Я в профессиональном плане! – сквозь смех сообщил он.

– Ах, даже так! – не переставала подкалывать его Наташа. – Так это вообще класс!

С профессионалами в этой области сейчас напряженка – одни мальчики молоденькие да неумелые!

– Да ну тебя! Давай лучше сока выпьем! – музыка заглушала его слова.

– Давай! Только я все же чего покрепче. А тебе, и правда, лучше сочку – выглядишь паршиво. За что пить будем?

– За мою новую жизнь.

– За новую, так за новую. Но и старую не забывай, а то я обижусь!

– Не забуду, – заверил ее Далекий и осушил стакан с апельсиновым соком.

************************

Анатолий Бортковский сделал головокружительную карьеру в самом начале девяностых годов. Говорили, что за собой он оставил кровавый след, тянувшийся от Калининграда до Владивостока. Сохранились фотографии, на которых Анатолий Бортковский, тогда более известный как Толя Адидас, стоит в кругу сурового вида мужчин в спортивных костюмах. На его массивной шее в те далекие годы болталась внушительного объема золотая цепь, а на груди красовалась надпись: "Что посмеешь, то и поимеешь". Когда Советский Союз разлетелся на мелкие осколки, Толя довольно быстро смекнул, что подобные ситуации случаются как минимум раз в семьдесят лет, а потому грех ей не воспользоваться. И он начал напряженно думать, как получить дивиденды со всеобщей разрухи. В смекалке отказать ему было трудно, а потому решение пришло в его коротко стриженную голову довольно скоро. Пришло решение, надо сказать, к нему в голову со стороны, в лице старого друга Мишки.

С Мишкой они были знакомы еще со школы. Вместе гоняли мяч по двору, вместе влюблялись в одних и тех девчонок, вместе расправлялись с обидчиками. Всегда были вместе. Когда в самом конце восьмидесятых подошло время идти в армию, они опять же вдвоем направились в военкомат и попросили, чтобы направили их в одну часть. Военный комиссар недоуменно поднял брови и поинтересовался, отчего молодыми людьми овладело подобное желание. Толик уже собирался поведать ему о неразлучной дружбе, но на его счастье Мишка раскрыл рот первым. Но не для того, чтобы ответить комиссару, а для того, чтобы окропить своей слюной ротовую полость школьного друга. Поцелуй получился длинным и красивым. Ошарашенный Толя не сопротивлялся и даже заработал в ответ языком. Когда Мишка, наконец, оторвал свои уста от пухлых Толиных губ, их глаза встретились сначала друг с другом, а потом и с глазами майора. Повисла пауза, вслед за которой последовала пространная Мишкина речь о крепкой мужской любви, которая может пострадать от долгой двухгодичной разлуки. Комиссар слушал молча, а потом каким-то замедленным движением разорвал две повестки, лежавшие перед ним на столе и сказал, чтобы никогда больше эти двое не переступали порога Военкомата. То был, пожалуй, первый случай, который показал, что в Мишке скрыт глубинные таланты и огромный потенциал.

Потом их пути разошлись. Мишка, парень головастый, поступил в институт и на время ушел в учебу. Толян же знаниями никогда не блистал, а потому направил свои стопы на механический завод, который находился через дорогу от его дома. Там его с радостью приняли на работу и поручили сборку каких-то деталей, название которых он так и не смог запомнить. На заводе Толе вполне нравилось, хотя некоторые вещи иной раз его и выводили из равновесия. Но главная проблема, с которой он столкнулся с первого же своего трудового дня, звалась Андреем Палычем.