Духи дамы в черном

Я хотел было выйти из нашего укрытия, но Рультабийль энергично остановил меня и правильно сделал: из-под потерны вышел Бернье и направился по двору к Квадратной башне. Когда он был метрах в двух от двери, Рультабийль медленно вышел из угла и, встав между испуганным Бернье и дверью, схватил его за руку.

— Идите за мной, — приказал он.

Привратник был ошеломлен. Я тоже вышел из укрытия. Бернье стоял в голубом лунном свете и тревожно смотрел на нас; губы его прошептали:

— Какое несчастье!

Глава 12 Необъяснимое убийство

— Несчастье случится, если вы не расскажете нам правду, — тихо отозвался Рультабийль. — Но если вы не станете ничего скрывать, несчастья не произойдет. Пошли.

С этими словами Рультабийль повел привратника за руку к Новому замку; я последовал за ними. Начиная с этого момента, я снова стал узнавать в молодом человеке прежнего Рультабийля. Теперь, когда он столь счастливо разрешил касавшуюся лично его загадку, когда он вернул себе аромат духов Дамы в черном, — теперь он напряг всю силу своего ума, чтобы проникнуть в тайну. Теперь, до тех пор пока все не будет закончено, до самой последней минуты — самой драматичной, которую я пережил вместе с Рультабийлем, — минуты, когда его устами говорили и были объяснены жизнь и смерть, он будет следовать своим путем без тени сомнения и не произнесет ни единого слова, которое не приближало бы нас к развязке страшной ситуации, сложившейся после нападения на Квадратную башню в ночь с 11 на 12 апреля.

Бернье не сопротивлялся. Случалось, Рультабийлю пытались сопротивляться, но он быстро преодолевал упорство таких людей, и они просили пощады.

Бернье шел перед нами с опущенной головой, словно обвиняемый, которому предстоит держать ответ перед судьями. Придя в комнату Рультабийля, мы предложили привратнику сесть; я зажег лампу.

Набивая трубку, молодой журналист молча смотрел на Бернье, по-видимому, он хотел узнать по лицу старика, насколько тот откровенен. Затем он нахмурился, глаза его засверкали, и, выпустив несколько клубов дыма, он спросил:

— Итак, Бернье, как произошло убийство? Бернье покачал большой, как у всех пикардийцев, головой.

— Я поклялся ничего не говорить. Я ничего не знаю, сударь. Честное слово, ничего.

— Тогда расскажите то, чего не знаете, — посоветовал Рультабийль. — Если вы, Бернье, не расскажете мне то, что не знаете, я ни за что не отвечаю.

— За что вы, сударь, не отвечаете?

— За вашу безопасность, Бернье…

— За мою безопасность? Но я же ничего не сделал.

— Не отвечаю за нашу общую безопасность, за нашу жизнь! — закончил Рультабийль и, поднявшись, прошелся по комнате; за это время он явно успел произвести в уме несколько алгебраических операций. — Итак, он был в Квадратной башне?

— Да, — кивнул Бернье.

— Где? В спальне Старого Боба?

— Нет, — отрицательно покачал головой Бернье.

— Спрятался у вас в привратницкой?

— Нет, — снова покачал головой Бернье.

— Вот как! Так где же он был? Не в комнатах же господина и госпожи Дарзак?

— Да, — кивнул Бернье.

— Мерзавец! — прошипел Рультабийль и вцепился Бернье в глотку. Я поспешил привратнику на помощь и вырвал его из цепких рук Рультабийля. Немного придя в себя, Бернье прошептал:

— Что с вами, господин Рультабийль? Почему вы хотели меня задушить?

— И вы еще спрашиваете, Бернье? И вы признаете, что он находился в комнатах господина и госпожи Дарзак? А кто же его туда впустил, если не вы? Ведь когда хозяев нет, единственный ключ у вас.

Сильно побледнев, Бернье встал:

— Вы обвиняете меня, господин Рультабийль, в том, что я сообщник Ларсана?

— Я запрещаю вам произносить это имя, — вскричал репортер. — Вам прекрасно известно, что Ларсан мертв, и давно!

— Давно! — с иронией повторил Бернье. — Верно, я и забыл! Если ты предан хозяевам, если ты сражаешься за них, нужно забыть даже, с кем сражаешься. Прошу прощения!

— Послушайте, Бернье, я знаю и ценю вас. Вы добрый малый. Я обвиняю вас не в предательстве, а в небрежности.

— В небрежности! — воскликнул Бернье, и его бледное лицо побагровело. — В небрежности! Да я из привратницкой и коридора ни на шаг. Ключ все время был при мне, и, клянусь вам, после вашего посещения в пять часов в комнаты никто не заходил, кроме господина Робера и госпожи Дарзак. Я, конечно, не считаю тот раз, когда вы с господином Сенклером заходили около шести.

— Вот как! — отозвался Рультабийль. — Не хотите ли вы, чтобы я поверил, что этого типа — мы ведь забыли, как его зовут, не так ли, Бернье? — этого, скажем так, человека убили в комнатах супругов Дарзак, когда его там не было?

— Нет! Могу вас уверить, он там был.

— Да, но как он туда попал? Вот о чем я вас спрашиваю, Бернье. И вы один можете ответить на этот вопрос: ведь когда господина Дарзака не было, ключ находился у вас; когда же ключ был у него, он не выходил из комнаты, а спрятаться там в его присутствии никто не мог. — Вот в этом-то и загвоздка, сударь. И господина Дарзака это просто поставило в тупик. И я ответил ему так же, как вам: в этом-то и загвоздка.