Духи и сигареты

«Вот и слава пришла», — усмехнулся про себя Алесандр.

— Мне в тот раз показалось, что тебе они не понравились.

— Да нет, просто мне это кое-что напомнило. Забей. Ты прочитай, и мы сразу пойдем. ОК?

— Хорошо. Обстановка способствует романтике, да? — улыбнулась Кристина.

«Да уж, — подумал Алесандр, — какая тут теперь романтика. Скорее, декаданс. Символизм и тот разрушен».

Для нас
Он строил эти острова,
чтоб в невозможный раз:
вдвоем, рука в руке, — моя — на парапет,
в твоей — цветы,
мы шли б смотреть, как сводят здесь мосты;
чтоб в невозможный раз:
клуб «Грешники» открытым стал для нас
и, провоцируя скандал,
мы бы вдвоем грешили там.
Да, для нас!
Он строил эти острова,
чтоб в слишком невозможный раз:
вдвоем напиться допьяна
и где-нибудь на берегу залива
мы доказали бы, как сильно мы любили.
Сойти с ума, сознание терять,
друг в друге воскресать
…
Но ты Его понять
Не за-хо-тел; Он смотрит ей в глаза.
Стоит одна
на площади. Нагая — перед Ним: «О, пощади.
Быть может, не для нас?
Ты строил острова,
где в невозможный раз…
Куда-нибудь отсюда прогони!!!
Одна!
Моя вина; его — прости».

Почему именно теперь? Почему только теперь? Почему, когда Кристина стоит за его спиной и читает вслух заученное наизусть его же собственное стихотворение? Почему именно теперь, когда за его спиной — груды камней от стадиона, когда темно и только свет маяка да огни на том берегу? Почему только теперь, когда он не делал этого уже так давно, почему только теперь ему захотелось…

Алесандр встал.

Просто, ветер щекочет глаза. Но ветра нет. Вечер хоть и прохладный, но удивительно тихий.

«И где-нибудь на берегу залива…»

Вот же он, этот залив, вот он!!!

Алесандр запрокинул голову и закрыл глаза, сглотнул и сделал глубокий вдох.

Вот же он, этот залив!!!

«И где-нибудь, на берегу залива…»

Что же получается? Теперь осталось только «где-нибудь»?

Алесандр вытер глаза и повернулся к Кристине.

— А еще помнишь? Про сфинксов. Про Неву.

(Возвращаюсь один.
В переулках нет света.
На пустынных проспектах —
только ветер с Невы.)
Точно так же, как прежде,
кружится планета,
И сведут над Невою под утро мосты.

Будет все, как всегда: шум дождя,

звон трамвая,
Поезда на Москву, корабли
на Кронштадт,
(Странно… Сбился с пути? Этот остров
не знаю?)
Над Дорогою жизни те же
звезды горят.
(Что там: красный маяк
или взгляды грифонов?
В полночь выстрел Авроры
или чайки кричат?
Красный свет — он на каждом
из всех светофоров:
Ни к ТЕБЕ, ни к другим, ни к себе,
ни назад.

Я, как загнанный лев,

стерегу мостовые…)
Мчится всадник свободный.
Да все — как всегда.
(Улыбнись и скажи: «Глупо.
Слишком чужие».)
И круги на Неве, и опять — тишина.

— Странно только, что от лица мужчины, да?

— Пойдем.

Алесандр посмотрел на Кристину и понял, что ей хоть и приятно, но все же очень грустно читать эти стихи. Она что, и вправду думает о Жанне? Глупая наездница.

— Ничего странного, Кристина. Это мои стихи.

— В каком смысле твои? Она посвятила их тебе?

— Нет. — Алесандр подал Кристине руку. Они выбрались с пляжа и пошли по дороге. — Скорее уж, я — ей. — Пауза. — И не только ей.

— Я не поняла тебя.

— Это моя тетрадь. Я в школе и в институте, короче, в молодости писал стихи. Всякая там любовь-морковь, прости-прощай и т. д., и т. п. Мне казалось, что вполне неплохо. Я сейчас, конечно, уже ни строчки не знаю наизусть, но помню, там было еще что-то вроде «Избей меня»… Про дождь. Ты тогда у фонтана пыталась мне его прочитать. Потом, что еще… С испанским словом каким-то…

— Adi'os?

— Наверное. Тебе виднее.

— Но как же так? — Кристина остановилась. Они проходили как раз между домиками ресторана по ярко освещенной дорожке. Помнится, когда-то Алесандр мечтал стать богатым и знаменитым и приехать в этот ресторан. Какая глупость. — Это правда?