Духи и сигареты

Вернувшись из армии, Алесандр неделю просидел дома, пока родители весьма недвусмысленно не дали ему понять, что в ближайшее время ему необходимо найти работу, поскольку им уже надоело его постоянно финансировать. Алесандр не стал ни просить, ни спорить. Надоело так надоело. Он просто отыскал свое старое портфолио и пошел устраиваться на работу. В одном театре ему сказали, что в актерах не нуждаются; в другом заверили, что молодым актерам всегда рады, особенно сейчас, однако, к сожалению, в данное время театр на гастролях, но обязательно, просто непременно следует зайти через две недели на прослушивание к главному режиссеру; третий театр вообще оказался на ремонте, и только в четвертом Алесандру сказали, что для постановки, которая уже репетируется, срочно требуется молодой актер. Молодому человеку велели появиться завтра до четырех часов, потому что как раз в этот день будет репетиция, и режиссера с утра предупредят о его приходе. Алесандр поблагодарил, вышел из театра и пошел в свое любимое кафе на Невском. Но, достав деньги, чтобы расплатиться за селедку под шубой, парфе ореховое и жасминовый чай, он обнаружил, что его баланс сводится к ста тридцати рублям. Дадут ли родители еще денег или нет, Алесандр не мог быть уверен — в последнее время они стали слишком строги к нему. Возьмут ли его завтра на работу или нет, еще не известно. Занять денег было не у кого. Разумеется, ему бы не отказали, разумеется, его не забыли, но ему просто не хотелось никому звонить: начнутся бесполезные расспросы и бестолковые разговоры, до которых ему нет абсолютно никакого дела. Алесандр убрал деньги, улыбнулся девушке, уже приготовившей для него поднос с заказом и чек, развернулся на каблуках и вышел. Ему было все равно, что о нем подумают и скажут. Ему было все равно, что он остался в этот раз без селедки под шубой, парфе орехового и жасминового чая. Ему было все равно, что в Питере снова наступала осень, лил дождь. Придет время — будет и на его улице праздник.

На следующий день, когда он пришел в театр, ему сказали, что репетиция закончилась раньше обычного и режиссер уже ушел, но оставил Алесандру свой адрес, чтобы тот зашел к нему домой.

— А этот ваш режиссер, надеюсь, не извращенец?

Вахтер недоверчиво посмотрела на молодого человека, а потом расхохоталась.

— Да бог с вами! Милый старичок, народный артист, очень интеллигентный, очень талантливый. Идите, не бойтесь и не стесняйтесь. Он очень хотел вас посмотреть. У нас из нового спектакля ушел актер, и ему никак не найдут замену. А премьера уже на носу. Просто наш режиссер очень старенький, он не смог вас сегодня дождаться, поэтому уехал домой, вот и все.

Алесандр вышел на улицу и посмотрел на адрес, написанный на клочке бумаги. Режиссер жил у черта на куличках, практически на самой окраине — на проспекте Непокоренных. Там даже метро нет, а ходит туда лишь древний грохочущий трамвай. Ну, если уж сам режиссер, старенький народный артист, приглашает в гости, то, конечно, надо идти.

Алесандр прошел пешком до Финляндского вокзала и только там сел на трамвай. Когда он вышел на конечной, рядом с проспектом Непокоренных, был уже шестой час. Алесандр спросил у прохожих, как найти дом, номер которого был написан на бумажке, и пошел в указанном направлении. Это была обычная девятиэтажка со сломанным кодовым замком в подъезде, с вонючими лестницами, неработающим лифтом, доверху набитым на каждом этаже мусоропроводом, разбитыми стеклами в узеньких окнах.

Алесандр поднялся на последний этаж, позвонил в дверь.

— Кто? — раздался хриплый мужской голос.

— Мне нужен… — Алесандр посмотрел на бумажку и прочел вслух имя режиссера, которое показалось ему знакомым — кажется, он видел его в титрах нескольких фильмов. — Я актер, мне сказали в театре, что…

Щелкнул замок, дверь приоткрылась.

— Входи, — глухо произнес голос.

Алесандр вошел в темный коридор. Пахло козьим молоком и еще чем-то… липой… да, точно, цветками липы. Тикали часы.

Шаркая ногами, старик прошел в комнату.

— Разуваться? — спросил Алесандр, заметив, что почти повсюду лежат ковры.

— Да, — ответил режиссер.

Алесандр разулся и прошел в комнату вслед за хозяином. Тот устроился в кресле и жестом предложил Алесандру сесть напротив, на высокий шоколадного цвета пуфик. Алесандр сел.

— Как тебя зовут?

— Алесандр Райшер.

— Как?

— Алесандр Райшер.

— Почему ты пришел в театр?

— Я закончил ВГИК три года назад, актерский факультет. Это моя профессия, поэтому я и пришел.

— ВГИК готовит актеров кино. А я спросил, почему ты пришел в театр?

— Потому что ролей в кино нужно ждать, а мне необходима работа уже сейчас. Я раньше играл в театре, московском — участвовал в коммерческом проекте, в мюзикле.

— В мюзикле, — передразнил режиссер интонацию Алесандра. — Что ты делал два года после учебы? Все время играл в мюзикле?

— Нет, служил в армии.

— Служил в армии? А что же не откосил — так у вас, кажется, говорят?

Алесандр прокашлялся. Давно он не проходил коллоквиума.

— Не счел нужным.

Режиссер кивнул. Судя по возрасту, он наверняка прошел войну.

— Слушай меня внимательно, Александр.