Духи в зеркале психологии

У двадцатилетней девушки периодически возникали изменения сознания, при которых она уходила из родительского дома на несколько дней. Знакомые, видевшие ее в это время, ничего особенного и странного в ее поведении не отмечали. Девушка совершала ряд действий, казавшихся окружающим совершенно осмысленными. После припадка, возвратясь домой, она была не в состоянии ничего рассказать о том, где она находилась и что делала. Такие случаи верующими воспринимаются как смена одной души другой.

Явления снохождения поставили перед психоневрологами ряд вопросов: что лежит в основе этого необычного состояния? Почему сомнамбулы обладают порой удивительной ловкостью и не могут повторить свои «трюки» в бодрствующем состоянии? Играет ли здесь какую-нибудь роль луна?

В предыдущей главе мы говорили, что одной из функций сновидения является так называемое «изживание конфликтности», напряженности. Это положение было подтверждено в исследованиях американского ученого Дж. Фиса и его соавторами, которые сначала изучали личность субъекта и ее конфликты, а затем сновидения, умышленно пробуждая испытуемых во время быстрого сна. Они обнаружили, что если сон умышленно прерывать довольно длительное время, то подавленные и вытесненные из сознания конфликты возникают снова, но уже в менее замаскированной форме. Иными словами, наступает «интенсификация» сновидений, которая сопровождается учащением биения сердца, частоты дыхания и другими вегетативными реакциями. Но как бы ярки сновидения ни были, встать с постели человек при быстром сне не может, так как мышцы расслаблены.

Когда нарушаются нормальные циклы сна, вызванные разными причинами (резкое возбуждение детей перед сном, травма черепа, невроз, эпилепсия, инфекционные заболевания, алкогольная интоксикация и др.), «интенсификация» сновидения реализовывается не в образных сновидениях, а в двигательных стереотипах.

И. М. Сеченов считал причиной акций лунатиков неясное чувственное возбуждение, которое подсознательно перерабатывается в психическую деятельность, выливающуюся в определенные действия. В целом ряде случаев можно проследить мотивы, обуславливающие поведение во время приступов снохождения. Так, Изаксон рассказывает: «Был у меня больной, так он в приступе начинал душить своего соседа по койке. Тот был намного сильнее и отбивался без труда, а больной при этом просыпался, очень пугался и ничего не понимал. Начинаю выяснять, в чем дело. Сначала молчит, потом наконец вытянул из него: он слабый, застенчивый, а сосед все время изводит его на глазах у всех. Представляете, сколько раз он в своем воображении мстит обидчику, — вся «программа» уже сложилась в его мозгу».

Теперь давайте попробуем разобрать ситуацию, описанную в известном романе У. Коллинза «Лунный камень». Там тоже можно отчетливо увидеть, как горой романа Блэк беспокоился о судьбе алмаза. Несомненно, он не один раз «проигрывал» в воображении, как возьмет камень из ящика Рэчел Вериндер и перепрячет его в более надежное место. Он так ясно представлял свои действия, что они сложились у него в определенную программу и реализовались в состоянии сомнамбулизма.

Приведенные примеры только подтверждают мысль о том, насколько тесно сознательное связано с неосознанным, насколько переход от одного к другому зависит от состояния коры полушарий головного мозга, от развившихся в ней гипнотических фаз.

Ловкость, сила, способность выполнять сложнейшие акробатические трюки во время снохождения, по мнению Мечникова, обусловливаются расторможением (во сне) глубоко запрятанных в подсознание автоматизмов, которые унаследованы нами от обезьяноподобных предков.

«Человек, — пишет он, — унаследовал от своих предков множество мозговых механизмов, деятельность которых была подавлена позднее развившимися тормозами… Поэтому можно допустить, что гимнастические подвиги и поразительная сила сомнамбулов является возвратом к животному состоянию», к инстинктивным проявлениям лазающих по деревьям животных, каковыми были ближайшие «родственники» человека.