Духи Великой Реки

– Такая умненькая девочка, – прошептал он, гадая, что она теперь делает. Наверное, сидит в хижине какого-нибудь менга, скучая до слез, или путешествует, видя своими глазами те чудеса, о которых он только читал…

Ган оторвался от указателя, позволив себе посмотреть в глаза правде, от которой до сих пор предпочитал отворачиваться. Лишь свидетельства нескольких кочевников-менгов – людей совсем не безупречной репутации – говорили о том, что Хизи удалось покинуть город. Ган не получил ответа на письмо, которое послал с менгами, хотя и не ожидал, что ответ придет быстро. Нельзя исключить, что Хизи все же погибла или оказалась там, куда ведет Лестница Тьмы, вместе со своими родичами-чудовищами или…

Почему все же Йэн хочет знать про Храм Воды? Что ему известно? Что он подозревает? Не может ли Хизи, по какой-то невероятной причине, оказаться там?

Ган заметил, что рука его дрожит, и нахмурился. «Старая размазня, – выругал он себя. – Слабак. Глупец. Хизи в безопасности и далеко отсюда».

С другой стороны, о чем он думал? Доверил девочку этому белокожему чужестранцу только потому, что тот ей приснился! Это дало ей надежду, и Ган отчаянно хотел верить, что надежда оправдалась. Но ведь он стар и давно должен бы понять, что человека чаще ожидают неудачи и разочарования. Все никогда не складывается так, как рассчитываешь.

Если бы только узнать, на что надеется Йэн и почему…

С тяжелым вздохом Ган записал названия. Пока стоит понаблюдать. Йэн – инженер, а эта организация подчиняется и жрецам, и императору. Очень может быть, что Йэн знает что-то такое, что неизвестно Гану, особенно теперь, поскольку в последнее время он стал соблюдать особую осторожность. Во дворце было немало тех, кто его не любил, даже ненавидел, и уже поползли слухи, что Ган имел какое-то отношение к исчезновению Хизи. Конечно, об этом не говорили во всеуслышание, но все-таки шептались. Если бы Ган проявил хоть малейший интерес к ее местопребыванию, тайные соглядатаи Ахвена донесли бы, и тогда его долг – убить себя, чтобы не выдать девочку.

Но может быть, вместо него поисками займется Йэн?

Поэтому, тяжело вздыхая, Ган пометил для себя номер полки, где находилась самая подходящая книга, и вернулся туда, где его дожидался молодой человек.

– Ты помнишь, как находить книги по номеру из указателя?

– Я должен найти такой же номер на полке.

– Да. Книга, которая тебе нужна, называется «Заметки об Обсидиановом кодексе».

– Я не понял. В ней говорится о Большом Храме Воды?

Ган еле заметно улыбнулся.

– Если бы в названии было указано это, жрецы давным-давно забрали бы ее у меня. Речь идет о современном переводе «Обсидианового кодекса», написанного еще в древности. Но «Обсидиановый кодекс» содержит большую цитату из «Песнопения при освящении храма» – священный текст, описывающий закладку и назначение храма и всех его строений.

Йэн изумленно покачал головой:

– Поразительно. Книга в книге… Теперь я понимаю, почему она… Почему многие проводят так много времени в библиотеке, – неловко поправился он.

– Именно, – бесстрастно согласился Ган. – Теперь, будь добр, оставь меня – мне еще многое нужно сделать.

– Да, да, конечно. Спасибо тебе, учитель Ган.

– Я принимаю твою благодарность, – пробормотал старик, махнул рукой и вернулся к рукописи, которую переписывал. Однако краем глаза он следил за молодым человеком, нырнувшим в лабиринт проходов между полками.

«Ну вот, я дал тебе сведения о храме, какие мог, – подумал Ган. – Теперь посмотрим, куда это тебя приведет». Ночью, когда все покинут библиотеку, он прочтет ту же книгу, что и Йэн. Он пройдет за ним весь путь, шаг за шагом.

Старики, размышлял Ган, по крайней мере это умеют делать хорошо: наблюдать и ждать.

Его руки принялись за прерванную работу, но мысли Гана рыскали в поисках по миру: по степям менгов, бескрайним просторам Реки, темным глубинам Храма Воды. В поисках молодой девушки с личиком сердечком и любопытными глазами.

Гхэ легко нашел нужную книгу: тяжелый том стоял на самой верхней полке, но молодой человек был силен и достал его без затруднений.

Уже протянув руку, Гхэ замер – перед его глазами мелькнуло воспоминание, яркое и живое; гораздо более яркое, чем теперь обычно с ним случалось. Он вспомнил, как смотрел на девочку, Хизи, и видел собственное отражение в ее черных глазах. На лице Хизи было написано восхищение бронзовой статуэткой, которую он ей только что подарил; Гхэ вспомнил собственное неожиданное чувство…

Он все равно убил бы ее, он это знал. Он убил бы любого, если бы получил приказание от жрецов.

Но насколько лучше он чувствует себя теперь, когда даже думать об этом не нужно. Ведь бог-Река не хотел ее смерти, никогда не хотел. Насколько же лучше оказаться спасителем Хизи, особенно теперь, когда Гхэ понял, что любит ее.

Любит ее? Гхэ внезапно ощутил дрожь где-то глубоко в костях. Когда к нему пришло это решение? Там, на берегу, когда его голова упала с плеч? В водных глубинах, пока он, мертвый, ожидал воскрешения?

И решил ли так он сам?