Духов день

– В общем, прилип к двери – оторваться не могу. Помолчали они, и теща опять: «Ты когда в последний раз звонила Валерию?» – «Позавчера». – «Когда у него оформление документов?» – «В ближайшие три-четыре месяца». Теща вроде стукнула чем-то, в сердцах вроде. «Вот зятек свалился на нашу голову – уцепиться не за что! Пил бы хоть, что ли…» Выжидали, выходит, пока я закуролесю, и кранты мне. Понимаете! Я в жизни своей ничего подобного не встречал. На что уж в зоне дерьма полно, но чтобы так ни за что ни про что человека втоптать… Дернулся я – и в мордобойку – есть у нас такая на вокзале. Врезал пива, чего покрепче, и все во мне перемешалось. Помню, что приволокся домой, кричал на них, обзывал, поубегали они от меня, а проснулся – в милиции. Закружилась карусель, в общем. Теща на меня – заявление, супруга – заявление, какие-то свидетели выискались, каких никогда и в глаза-то не видел. Справки представили о телесных повреждениях, о том, что это было у меня в системе. Но главное… на работе такую характеристику выдали, что хуже меня будто никого и нет.

– Батюшки! – охнула старушка. – А там-то чего не разобрались?

– И никто не стал разбираться. Провернули все в считанные дни. Будто у них все уже было наготове. Говорю я, предположим, что-то следователю, а он этак боком на меня поглядывает и только одно повторяет: «Разберемся, подследственный, разберемся». И разобрался на три паски, да две в зоне накинули – психовал я первый год, места себе не находил.

Все в этом рассказе, не считая мелочей, было выверено и расставлено по своим местам. И люди встречаются глаже камня и с такими же каменными внутренностями. И сам человек, занося ногу для первого шага в самостоятельную жизнь, не всегда знает, куда ее поставить. Вытянет вперед себя руки, растопырит пальцы и бредет по стертым и выбитым дорогам бытия, пока не долбанется о что-то острое и твердое. Покрутит головой, помычит – и дальше. А там и яма, из которой уже никогда не выбраться. Но бывает: так долбанется, что задумается; и начинает сначала один глаз разлипаться, затем – другой. И прозревает человек. Заново принимается ощупывать знакомые предметы, искать всем и всему названия. Здесь для него и наступает самое время взять в руки фонарь и средь бела дня идти на улицу – на поиски такого же зрячего, как и сам.

Производство хотя бы взять. Не поверил Василий парню, что на работе было у него все гладко. «Колымагу дали» – не могло это его устраивать. В среде рабочей друзей не искал – и это начислялось как зарплата. А пришло время расчета – разбираться не стали, вытолкнули на широкую скамью подсудимых. Плюнули и растерли.

«Бывает еще у нас так, ой как бывает…» – размышлял Василий, припоминая до мелочей и свой визит к руководству предприятия, где работал Иван.

Пошел он туда, имея просьбу: чтобы оградку помогли изготовить да автобус выделили для поездки на кладбище. Но главное – хотелось посмотреть на людей, о которых много слышал от брата и в существование которых верил смутно, зная по опыту, что с таким характером, какой был у Ивана, ужиться с кем бы то ни было – задача почти неразрешимая. От того и пихали его то на сельхозработы, то на разгрузку строительных конструкций, где и нашел он свою смерть.

Когда назвал себя, вроде даже и не расслышали, кто он. Высказал просьбу, вроде и не поняли, что ему нужно. Из одного кабинета перешел в другой, а там и в третий. Сидят, усердно шелестят бумагами, хватаются за телефоны. «Дойму же я вас», – решил Василий и направился прямо к директору. Вошел, не спрашивая разрешения, сел, намеренно не отвечая сразу, кто он и что ему нужно. И лишь насладившись начальственным недоумением, сказал холодно, твердо: – Я брат Юрченко, хотел бы знать причины его гибели.

И, как пишут в романах, – «в мгновение ока все переменилось». Директор, оторвав тело от стула, принялся ссылаться на занятость, указал на бумаги, на телефоны, на окно за спиной, выйдя из-за стола, повел речь о плане, о его личных как руководителя сложностях в управлении предприятием, о том, что за всем «не усмотришь», везде надо «самому», ни на кого «нельзя положиться». Кончил тем, что через внутреннюю связь вызвал к себе инженера по технике безопасности и еще кого-то. Те явились незамедлительно, словно наготове стояли за дверью.

Пуще директора засуетились подчиненные – бегающие глаза, взмокнувшие лица, потерянные голоса. Схему, вычерченную на ватмане, достали, на которой изображены были и линия электропередачи, и как стоял автокран, и где был исполняющий обязанности стропальщика ввиду производственной необходимости фрезеровщик И.Н. Юрченко.