Духов день

  Отправляли Кавалера под Нижний Новгород, на хутор, подальше от дорог, срама и сплетников московских.

  Семья большой урон через него потерпела, с глаз долой, из сердца вон.

  Плакала мать-Москва Ирина Васильевна, но так и не спустилась попрощаться.

  Особенно светел и тих в Москве сентябрь, винной пробочкой тянет и размокшей в квасе корочкой, небо полынной глубины и кротости исполнено, опустело без ласточек, паутинные нити на солнце блестели, позднее тепло грело поутру горбатнькие переулки.

  Кони вычищены и накормлены. Колесные оси смазаны. Все готово.

  Кавалера вывели во двор за плечо.

  Он был одет в чистое, держал в руке можжевеловый гребешок с частыми зубьями. Смотрел бессмысленно и ласково.

  Старший брат Кавалера, поцеловал в лоб, отстранил и взглянул пристально:

  - Язык проглотил? Родному человеку теплого слова жалеешь?

  Кавалер улыбнулся и опустил голову. От нового гребешка хорошо пахло - можжевеловым распилом. Век бы расчесывал пряди, век бы клал гребешок под щеку до отпечатка, лесной запах от тепла сильнее, и сны снятся, нерасстанные, солодовые, во снах Москва осенняя представляется, тропинки во дворах, мосты деревянные над Яузой, кадки с мочеными яблоками, рябина горькая, все, чем осень щедра напоследок.

  Молчал Кавалер. Только разок брата по рукаву погладил.

  - Ну, как говорится, не скажешь - не соврешь. С Богом, братец. Скатертью дорога. - огорчился старший и сам подсадил Кавалера под локоть в возок.

  - Трогай!

  Один из пятерых на козлах вожжи перебрал, с места шибко завертелись колеса, четверо конвойных поскакали верхами по двое с каждой стороны.

  Скоро не стало Москвы. На последней заставе в караульне сидел отставной прапорщик в худом колпаке и позатасканном халате.

  На полуистлевших тележных колесах - поперек дороги наставлены были рогатки.

  Старший из конвойных угостил прапорщика табачком, полтинник заплатил, чтобы никого в казенную книгу не записывал, прапорщик поломался, но согласился. Велел солдату рогатку отвалить и пропустить с миром хороших людей.

  За поворотом у версты сидела у обочины Ксения, рыжая, тощая, в зеленом платье с желтыми ячменными колосками по подолу. В драной красной кофте поверх.

  Голова богомолки повязана было крепко ситцевым платком, черным в белый горох, концами назад. У ног Ксении - пустой мешок.

  Богомолка ела каленое яйцо, солила его золой из холодного придорожного костровища.

  Мимо прогромыхали окованные ободья на ухабе, копыта промесили хлябь - по бабки в брызгах грязи. Тяжелые травы с обочин секли колесные спицы.

  Пленный княжич сидел в полутьме возка, кафтан на плечи наброшенный не по росту, свесились белые рукава, он отвел занавесь от оконца, разомкнул было губы, попрощаться ли, поприветствовать, но так и остался в немоте непритворной. Рот ладонью прикрыл.

  И пала навсегда занавесь на окошко.

  Вильнуло напоследок кожаное ведро на запятках возка.

  Ксения мелко смяла скорлупу в кулаке, рассыпала, чтобы куры неслись, встала и пошла к заставе.

  Прапорщик, только что полтинником ублаготворенный, нищую богомолку не мытарил, только строго велел показать поклажу - она с улыбкой вывернула мешок.

  Пусто.

  К шву пристала солома и хлебные крошки.

  - Ну, коли так, ступай, матушка, где так долго ходила, что ж добра не нажила? - пошутил сторож.

  - По миру ходила, - в тон ему ответила Ксения - Мое добро при мне.

  Побрела меж колеями, и только от глаз скрылась, сняла пустой мешок с плеча.

  Потрясла легонько, губами тихонько потпрукала.

  В ответ из мешка загуркало, завозилось, и выкатилась из холстины серая кошка.

  Потерлась о ноги странницы, спину напружила и одним глазом моргнула.

  Ни к чему дорогу разведывать, по запаху, до зуда - близки перелески на выселках, московские ясени, жилье тесное, молоко, хлеб сырой и серый. Воды темные, броды мелкие, белого города площади торговые, черные бани в овражках, и березовые поленницы, шатровые кровли и купола, хрумкие на откусе детские антоновские яблоки, опорные стены на Трех Горах и червонные венцы Новодевичьего.

  - Брысь на Москву! - засмеялась Ксения.

  И закрыла глаза.

  2006-2009, Москва-Галич-Москва.