Духовидец ( Из воспоминаний графа фон О***)

Для старого герцога это тяжелый удар; во время болезни он требовал известий ежечасно. Дабы показать населению и особенно дипломатам свое отношение к юному наследнику, он приказал устроить похороны с большой помпой. Гроб — в дворцовой церкви, народу — видимо-невидимо, каждый с цветами — садовники раздают цветы даром; не церковь, а цветочная выставка. Сообщают о маленьком казусе: в кулачке ребенка нашли несколько цветиков с карточкой «От твоей матери». Никто из стражей не заметил, чтобы кто-нибудь так близко подходил к гробу, стоящему на возвышении: один лакей, правда, уверял, что видел у церковных дверей наследную принцессу, которую узнал, несмотря на густую вуаль. Памятуя о вознаграждении, он бросился было за ней, однако дама успела подняться в карету и уехать. Услышав об этом, старый герцог тотчас приказал оставить наследную принцессу в покое, — после кончины ее сына она, понятно, потеряла для него всякий интерес.

Известие о смерти ребенка, логично предположить, должно было бы порадовать нашего принца — ведь это уничтожило последнее препятствие на его пути. Нет, дорогой друг, все наоборот. Получив сие сообщение, принц заперся у себя и не выходил даже и следующим днем… наконец барону Фрайхарту удалось с ним поговорить. Хотя ребенок, совершенно очевидно, умер от вышеназванной болезни, принца, тем не менее, жестоко мучает совесть. Он только за одно и благодарен судьбе: мальчик, слава Богу, заболел в герцогском дворце, а не в нашем доме под нашей опекой. В остальном его терзает мысль, что он часто желал смерти юному наследнику: в конце концов, полагает принц мистически, его желание обрело конкретную форму.

Пилюли мекониума, рекомендованные доктором Тойфельсдроком, принц принимает прилежно. Здешний врач сообщил мне другое название. Этот наркотик чаще именуют лауданумом. Вы, вероятно, прочли мой запрос в последнем письме и, надеюсь, узнали подробности. Я еще не видел принца под действием препарата; по словам барона Фрайхарта, наркотик сначала возбуждает, потом успокаивает. Затем принц успокаивается полностью и впадает в несколько дремотное состояние. Я не вижу ничего плохого в этих пилюлях, все же боюсь, длительное употребление может привести к вредному пристрастию, наподобие винопития.

Прерываю письмо, дорогой друг, дабы не опоздать отправить с ближайшей почтой. Сейчас пришел Фрайхарт звать меня к ужину — он просит передать Вам наилучшие пожелания.

4 августа

Погребальные торжества вызвали чрезвычайный интерес населения. Старый герцог покинул резиденцию на следующий день и уехал в свой охотничий замок в Коттенвальде, куда за ним последовало довольно много иностранных послов.

Наш принц — наследник трона. Это признано всеми дворами без исключения. Старому герцогу тоже приходится с этим считаться: его единственное намерение — как можно дольше оставить принца в подобном положении. Скоро ему стукнет семьдесят. После пятидесяти он стал похварывать, жаловаться на астму, сердечное недомогание, подагру и, понятно, не очень радовался жизни… Однако в последние годы немощи отступили — вряд ли благодаря искусству врачей, скорее из-за его собственной крепкой конституции. Ранее он едва ли думал, что долго протянет, — эту мысль вполне разделял принц Александр. Однако сейчас чувствует себя здоровым и сильным: недавно сказал при прощальной аудиенции венецианскому послу, что надеется дожить и до следующего столетия.

Каковы же виды нашего принца? Сейчас ему почти сорок. Может случиться, он получит корону лет в шестьдесят. Ему, разумеется, передали слова герцога, — в последние дни его настроение явно понизилось. Корона, верно, прекрасная вещь, хотя зрелому человеку скучно ее дожидаться столько лет!

Граф Остен — маркизу Чивителле

ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ

10 августа

Ваша посылка пришла, дорогой маркиз, принц и Фрайхарт распаковали картину при мне. Признаюсь, не видел другой работы Бернардино Белотто — он ведь ученик Каналетто, не так ли? — которая мне столь же понравилась! Радость принца была несравненно сильней, ведь ему пейзаж говорил и многое другое. Он тотчас принялся Вам писать — Вы получите наши письма одновременно. Его вновь полонили воспоминания о Мурано, он даже решил просить своего друга, доктора Тойфельсдрока, устроить встречу с Вероникой. И тут выяснилось: принц, равно как мы с Фрайхартом, не имеет ни малейшего представления об их местопребывании, хотя они довольно давно живут в нашем городе. Я выразил готовность немедленно приступить к поискам, но принц отказался.

Тоска по Веронике лишила его аппетита и разговорчивости, во время ужина он только и произнес: «Увидеть ее, увидеть…»