Духовка

— Чеченские авизо — это не моя история, — говорит Матюхин. — Они же были фальшивые, какое же фальшивые авизо могут иметь отношение ко мне? Сама по себе система была очень разумна — клиент вносит деньги в Москве, а клиент в Свердловске, которому эти деньги адресованы, получает их уже на месте. А авизо — это телеграмма из Москвы в Свердловск, в которой написано, что деньги переведены. Операционистка в банке берет у получателя эту телеграмму, звонит в банк, в который приходил отправитель, и спрашивает — а что, правда ли, что клиент внес деньги? Но чеченцы подкупали операционисток, и они никому не звонили, просто выдавали и все.

Матюхин вспоминает, что, начиная с осени 1991 года, президент Чечни Джохар Дудаев «мучил нас телеграммами — пошли наличку, пошли наличку».

— А я видел, что там у них в Чечне творится, и эти телеграммы игнорировал — ну, тянул время. Меня чеченцы с угрозам встречали у подъезда, я был вынужден ходить на работу через черный ход. А потом я уехал во Францию, и Руслан Имранович Хасбулатов как верный чеченец отправил в Грозный несколько «камазов» с наличными. Я, когда вернулся, говорю ему — вы что натворили? А он отвечает — вы что, меня же неправильно поняли, я не это имел в виду. А разбираться уже поздно, деньги-то ушли.

III.

Поездка во Францию, о которой вспоминает Матюхин, — это тоже вполне характерная история из жизни российского Центробанка первых лет его существования.

— Денег на командировки у нас не было никаких, баланс был нулевой. А ездить было нужно, перенимать опыт, консультироваться. У нас же всей техники было — арифмометры и счеты, я компьютера-то в жизни не видел. Надо было ездить. И вот я писал — французам, немцам, англичанам: «У нас нет денег... Если вы оплатите...» Они оплачивали — и дорогу, и проживание, и еду. Ездили за счет принимающей стороны.

Сейчас даже трудно понять, что было главной бедой Центробанка в те времена — бедность или неопытность. Жулики — и внутренние, и внешние — окружали главное финансовое учреждение демократической России с самого прихода Бориса Ельцина к власти.

— Прохиндеев всегда много, как и сейчас вокруг наших фюреров, — говорит Матюхин. — Но нам тогда все было в новинку. В конце девяностого, когда возник сильный дефицит наличности, мы решили печатать чеки Центробанка. А Гознак — в руках Минфина СССР, нас они и слушать не хотят. Стали искать альтернативные способы напечатать эти бумаги. И тут один пронырливый человек говорит — у меня тут есть обойная фабрика, я напечатаю. Ну и напечатал — чуть ли не цветочек. Я забраковал, конечно. Так мы чеки и не выпустили.

Главный финансовый скандал тех времен — дело Фильшина, о котором много писали в газетах. Вице-премьер Геннадий Фильшин весной 1991 года попытался вывезти из СССР 70 миллиардов рублей наличными.

— Это вообще был анекдот. Фильшин где-то услышал, что швейцарские банки покупают валюту любых стран мира по официальному курсу, и договорился с кем-то продать за доллары 70 миллиардов рублей. Силаев очень загорелся — у нас ведь валюты не было вообще, а тут такие деньги. Ельцин тоже рад был. А я говорю — вы что, у нас ведь в обороте всего 70 миллиардов! К тому же это — несколько эшелонов, под завязку набитых наличностью. Если один миллион трешками и десятками — это 16 килограммов, то представьте, сколько тонн весит 70 миллиардов. Естественно, так все и заглохло, только опозорились.

Проблему нулевого баланса российского Центробанка, впрочем, удалось решить тогда же — еще при жизни Советского Союза, — и тоже вполне оригинальным способом. Борис Ельцин выписал Центробанку 50 тонн золота из Гохрана СССР.

— Привезли эти слитки к нам на Октябрьскую, сгрузили в подвал, я спускался смотреть — золото, настоящее. Теперь мы могли не краснеть, отвечая на вопросы иностранных партнеров о том, какой у России золотой запас. Хотя партнеры, конечно, были те еще. У меня до сих пор хранится письмо из Италии от какого-то рыцарского ордена, который под залог этих 50 тонн обещал нас кредитовать на 100 миллиардов долларов наличными. Мы же не знали, что таких денег просто не бывает, физически. Я ездил к этим итальянцам, разговаривал с ними. Смех один.

IV.

В августе 1991 года Верховный Совет РСФСР отстранил (как потом оказалось — на несколько дней) Виктора Геращенко от руководства Госбанком СССР. Занять кабинет в здании Госбанка на Неглинной Матюхину удалось только в декабре, уже после Беловежских соглашений.

— Первым делом, — вспоминает Матюхин, — спустились в хранилища — а золотишка-то нет. По всем бумагам проходило, что у Госбанка — 300 тонн золота, а в хранилищах — ни грамма. Это уже потом я узнал, что все это золото еще в августе на пароходах вывезли за границу, но кто вывез — не знаю, и знать не хочу, а то мне голову открутят. 12 миллиардов долларов на счетах Внешэкономбанка за границей — тоже куда-то перевели, концов не найдешь. Сейчас много кто на эти деньги живет, как вы можете догадаться.