Духовная война (ЛП)

обнаружить промежуточную стадию между двумя мирами, некий сорт гипнагогического, очистительного состояния, в котором человек, покинув утробу, всё ещё зовёт её домом, когда, войдя в мир, он ещё не открыл глаза. Это не то же самое, что фальшивое перероджение, так распространённое в поп-христианстве и программах двенадцати шагов, эти люди действительно вышли из утробы, но не смогли выйти за пределы страха. Это не просто сбрасывание цепей в пещере Платона, это безусловно больше чем это, но безусловно, меньше, чем ясность. Это кажется почти ненатуральным, но как уверяют люди, занимающиеся причудливым сексом, единственной ненатуральным актом является тот, который ты не способен совершить, поэтому можно рассматривать эти промежуточные состояния как ступеньки эволюционной лестницы из подземных уровней тёмного сознания, в котором пресмыкается человечество, проклявшее само себя. Именно здесь сейчас и находилась Лиза – она вышла из тьмы, но с ещё закрытыми глазами. И она может остаться в таком состоянии, застряв между двух миров, будучи чужаком в них обоих. Она легко может ошибочно принять эту начальную точку за конечную и сложить оружие, может даже вывесить вывеску, когда поймёт, как здесь оказалась – написать книгу, проводить встречи, сделать карьеру, помогая другим пройти неполный переход. Искушение отдохнуть после такой битвы, заведшей так далеко, должно быть сильным, но я страстно хотел, чтобы Лиза продолжила идти. Наверно, для этого шлёпают по заду новорожденных. Может быть, именно это я пытаюсь сделать для Лизы. Следующий её шаг не так лёгок, но и не слишком труден, и если она его осилит, она сможет продолжить движение вперёд. Мне казалось, для неё будет почти позором – дойти так далеко, и остановиться. Здесь начинает становиться хорошо. У меня нет большого опыта в работе с людьми на этой стадии, но я точно знаю, что я должен подталкивать Лизу, чтобы она пока не успокаивалась, даже если это значит немного позлить её.

***

Минут десять мы шли молча, прежде чем я снова начал наседать. – Вы прожили тридцать с чем-то лет своей жизни в утробе, родившись для тела, но не родившись для духа, – сказал я. – Кто хочет покинуть утробу? Никто. Независимо от того, что говорят, никто не хочет выходить наружу. Это невозможно. Внутри тепло, уютно, безопасно, и покинуть её означает конец мира, конец единственной жизни, которую ты когда-либо знал. Человек выходит оттуда в единственном случае – когда какое-нибудь бедствие или яд побуждает его с криком выбежать в мир. – Через это я прошла, – произнесла она задумчиво, – как постепенное отравление, которое в конце концов становится непереносимым. – Да, и теперь вы здесь, но вы всё ещё стремитесь отрицать и отвергать всё, что не приятно и мило. Это старый путь, путь с закрытыми глазами. Теперь пришло время смотреть, видеть, наблюдать творение, частью которого вы являетесь. Вот что такое честность, вот что такое жизнь с открытыми глазами – приятие того, что есть. Осознание, где вы и каковы правила. Вдение, как всё работает, как в этом участвовать, как жить без страха. – Это всё так мрачно и угнетающе, – сказала она. – Дело не в том, что это мрачно, – продолжал я, – просто вы щурите глаза. Всё хорошо, на это можно смотреть. Это только кажется тёмным, потому что мы не смотрим, не идём в это, но мы можем. Вы можете. Мы отгородились от всего пугающего, потому что так поступают дети – они крепко закрывают глаза, чтобы не видеть чудовищ. Это мир детей и он полон религий, основанных на наградах и наказаниях, духовных систем, которые учат быть разборчивыми, они принимают приятное и красивое, исключая тёмное и уродливое, но единственная причина этому – страх. Когда ты открываешь глаза и видишь, где ты находишься, ты видишь всё, и только тогда страх исчезает. Сейчас вы всё ещё живёте в своём выдуманном царстве. Вы уже не часть его, но ещё не двинулись дальше. Пришло время открыть глаза и увидеть, где вы. Она опустила голову. – Слишком много для такого прекрасного вечера, – сказала она. – Довольно долго вам снились презренные сны, – снова процитировал я Уитмена. – Теперь я смою дёготь с ваших глаз, вы должны привыкнуть к ослепительному свету каждого момента вашей жизни. – Сегодня я слышу много Уитмена, – заметила она.