Духовная война (ЛП)

вероятность, что он подвергнет себя тяготам истинного духовного путешествия. Зайдя так далеко не в ту сторону, он наименее склонен развернуться и уничтожить свой анти-прогресс. Теперь я вижу, что отрицание смерти, страх не-я, находятся в самом сердце паралича, сковавшего практически всех духовных претендентов, а так же всех остальных. Отрицание Смерти, во всём множестве его форм, это та нора, на дне которой мы сидим, съёжившись и дрожа, напуганные до смерти за свою жизнь. Осознавание Смерти — это акт выхода из норы и созерцания мира, в котором мы живём, и творения, частью которого мы являемся. Я много раз говорил, что все люди, по всему миру и по всей истории, выглядят простыми детьми с перспективы человека, который предпринял всего один шаг, и вот он, этот шаг. Осмелиться выйти из норы, объявить свободу от детских верований, повернуться к смерти, посмотреть в глаза неубиваемым архи-демонам тщетности и бессмысленности – вот где начинается путь, и никакого пути не начнётся где-то ещё. Всё остальное мы делаем ради того, чтобы оставаться немыми, убивать время, закапываясь всё глубже. Что сделал бы я, будь я в той группе, слушавшей сегодня меня и Лизу? Невозможно сказать, конечно, но в идеализированном смысле, могу предположить, что я бы пошёл домой и провёл черту. Я начал бы с того, что собрал бы в кучу все духовные обломки и мусор, накопившиеся за долгие годы – каждую книгу и журнал, всю одежду и драгоценности, каждую статуэтку, безделушку, тотем, идол – облил бы бензином и смотрел, как всё это горит; разделся бы догола, выл на луну, давал бы дикие, как на войне, клятвы, призывая в свидетели луну и звёзды. Громкий, дурацкий поступок? Абсолютно верно. Таким и должно быть проведение черты. Вы должны послать мощный сигнал, даже если только для себя. Никто не входит в это в здравом уме и невозмутимости. Или может быть, я поступил бы по-другому. Может быть, я сказал бы, что мне нравится моя жизнь и мой подход к духовности такими, какие они есть. Я хочу быть счастливым и жить хорошую жизнь. Спасибо за сумасбродную речь о смерти, Джед, но я хочу жизнеутверждающей духовности, а не всех этих долбаных смертей и войн. Мне нравятся мои книги, моя медитация, и я совсем не вижу смысла сжигать да тла свой дом, когда всё, что ему нужно, это лишь слой свежей краски. В конце концов, не имеет значения, как вы сыграете, ведь это всего-навсего игра.

В путь – немедленно в путь! Кровь кипит у меня в жилах! Прочь, о душа моя! Поднимай скорее якорь! Руби канаты – отчаливай – ставь все паруса! Не довольно ли стоять здесь, словно вросшие в землю деревья? Не довольно ли пресмыкаться, есть и пить, словно грубые животные? Не довольно ли омрачать свой ум книгами?

Вперёд – держи курс только в открытое море, о отважная пытливая душа моя, я с тобой, и ты со мной; мы поплывём с тобой туда, где ни один моряк ещё не плавал, рискуя кораблём, собой и всем на свете.

О, храбрая душа моя! О, дальнее, дальнее плавание! О, безрассудная, спасительная радость! Не все ли моря божьи? О, дальнее, дальнее, дальнее плавание!

– Уолт Уитмен –

Эпилог

Ну почему так скоро стало поздно? Настала ночь, а только что был день. Сейчас декабрь – недавно был июнь. О боже мой, как быстро время пролетело! Ну почему так скоро стало поздно? – Доктор Сьюз –

Глубоко расслабившись, в настроении, дружелюбном к смерти, я сидел в волшебном кресле и без усилий скользил сквозь лунную ночь в нескольких футах над поверхностью тихо спящей планеты. Kyrie из «Торжественной мессы» Бетховена наполняла пространство подобно тёплому золоту, в то время, как сельский ландшафт Вирджинии проносился мимо. Ночь была холодной, но мне было тепло в моём волшебном кресле. Виды и звуки создавали и определяли моё сознание. Не было ни прошлого, ни будущего. Холмы, поля и леса потеснились, чтобы дать место маленькому городку – поселение людей на планете под названием Земля. Город спал; мы без труда промчались сквозь него и снова выехали на бегущие мимо поля. Впереди появилась встречная машина, свет фар приближался, подобно тому, как он приближался к Брэтт в её последние секунды. Если свет этих фар пересечёт черту, я готов, и надеюсь, Брэтт тоже была готова. Надеюсь, её последние мгновенья были похожими на эти – было время вспомнить хорошо прожитую жизнь, исполненную роль, сыгранную игру. Надеюсь, у неё была секунда с половиной, чтобы попрощаться и поблагодарить. Особенно поблагодарить. Благодарю за гостеприимство. Спасибо за отпущенное мне время.

***

Есть две эмоции, которые наполняют и вдохновляют человеческое животное: страх и смесь благодарности, любви и благоговения, которую лучше всего назвать агапе. Когда уходит страх, приходит агапе. Выражаясь более точно, чистый белый свет сознания, проходя через призму «я», разделяется, чтобы стать вселенной, какой мы её воспринимаем. Если призма «я» серая и тёмная от невежества, забита страхом, заражена эго, то такой становится и вселенная, излучаемая из неё. Вот так просто. Когда призма