Духовно неправильное просветление (ЛП)

Следующие пункты верны как для Ахаба, так и для индивидуума, сделавшего Первый Шаг и шагающего по пути к пробуждению – Архетипа Освобождения:

Ахаб обладает чистотой намерения – мономанией.

Ахаб действует, но не задумывается о плодах своих действий.

Ахаб властен, независим и своенравен.

Ахаб аморален.

Ахаб утерял значительную, незаменимую часть себя.

Ахаб знает, что одинок. Он говорит:

"Ахаб стоит одинокий среди миллионов людей земли, и нет рядом ни бога, ни человека!"

Ахаб подвергся радикальной трансформации.

Ахаб и боль лежали вместе вытянувшись в одном гамаке, когда корабль огибал в середине зимы тот ужасный, стонущий Мыс Патагонии; а потом его растерзанное тело и глубоко раненая душа, истекая кровью, перемешались друг с другом и свели его с ума.

Как оказывается, объектом охоты Ахаба является не кит. Кит лишь стоит на пути:

"И если можешь, рвись сквозь эту маску! Как может узник выйти на свободу, если не прорвавшись сквозь стену? Для меня белый кит это стена, угнетающая меня. Порой мне кажется, что за ней ничего нет. Но это не так важно."

А дальше будь что будет, вот что говорит Ахаб. Вот под какими знамёнами он плывёт. Это действительно не имеет отношения к киту. Поэтому так и не пришли к единому мнению, что олицетворяет собой кит и его белизна. Эта охота ведёт нас за пределы самых дальних познанных нами областей, где написано "Здесь водятся драконы!". Белый кит каждого человека это то, что мешает ему продвигаться в этом направлении.

Ахаб – гипер-Прометей в своём неповиновении. Украсть огонь у богов это мелкое воровство по сравнению с тем, чтобы украсть иллюзию у Майи.

"Хоть ослепну – пойду наощупь. Хоть сгорю – стану прахом. Отдай почтение этим бедным глазам и закрывающим их рукам. Я не отдам. Молния сверкает у меня в голове, из глаз сыпятся искры, мой избитый мозг, кажется, потерял голову и катится где-то по оглушенной земле… За тобой есть что-то неявное, о чистый дух, для которого вся твоя вечность лишь миг, всё твоё творчество механично. Через тебя, через твоё пылающее эго, мои опалённые глаза неясно это видят."

Ахаба ведёт, но не тащит, какая-то сила. Он не действует из желания. Его не прельщают соблазны каких-то улучшений эго или мира. Он не мотивируется альтруизмом или эгоцентризмом.

Ахаба ничто не может отвратить от его цели:

" Свернуть меня? Путь к моей ясной цели выложен железными рельсами, по которым предназначено бежать моей душе. Через глубочайшие ущелья, сквозь продырявленные сердца гор, под руслами горных потоков я безошибочно мчусь! И нет препятствий, нет поворотов на этом железном пути!

А также он сам не может уклониться от неё:

"В этом деле непреложный закон. Он был отрепетирован тобой и мной за миллион лет до того, как волновалось это море. Глупец! Я лейтенант Судьбы, я действую по приказанию."

Ахаб накрепко привязан к переду локомотива, несущегося навстречу неминуемому столкновению. Он – сила природы, приливная волна, начавшаяся как незначительное морское событие, и разросшееся до такой величины, что может стирать с лица земли города. "Ничего личного, – говорит волна, – это непреложный закон". И так оно и есть.

"Все ваши клятвы охотиться за Белым Китом также обязательны, как и мои; и сердце, и душа, и тело, и лёгкие, и жизнь – связан старый Ахаб."

Здесь пять важнейших сторон Архетипа Освобождения озвучены Ахабом в пространстве пяти предложений: