Духовно неправильное просветление

– Ручаюсь жизнью, что это настоящий стол.

– Отличный пример, – сказал я. – Мне даже не в голову не придёт, что этот стол может существовать в реальности. У меня нет даже отдалённо напоминающей мысли об этом. У меня нет контекста, в котором такая мысль могла бы существовать. Для меня реальность не реальна.

– Вы говорите, что стола нет?

– Я говорю, что нет вопроса о столе.

Он посмотрел на меня изучающе, пытаясь определить, действительно ли я думаю, что стол, о который мы оба облокачиваемся, не реален.

– Вы живёте в "Холодеке", – сказал он, имея в виду компьютерную реальность в Стар Трек. – И не только стол. Я? Океан? Всё?

Я дал ему подумать над этим. Он быстро сообразил.

– Компьютер, конец программы, – сказал он и выжидающе огляделся, но ничего не изменилось. – Да, окей, думаю, я понял всё это из книги, но, кажется, есть что-то глубже, есть что-то ещё, о чём вы не говорите.

Я был впечатлён.

– Именно. Очень хорошо. Это реальность, истина, но Джед МакКенна не может выразить её, а читатель ухватить. Вот почему я сказал в книге – иди и посмотри сам. Это единственный возможный ответ. Я знаю, это непонятно. Тот, кто знает, о чём он говорит, никогда не скажет, что это можно понять. Это иная парадигма. Джед МакКенна может прекрасно говорить о том, о чём нельзя говорить, но Джед не более реален, чем этот стол, и он может говорить лишь о том, чего нет, а не о том, что есть.

– Но что-то же есть, верно? То есть, ну, не ничто?

– Не знаю. Может быть, ничто это всё.

– То есть, ничто может быть чем-то?

– Ты что-то имеешь против ничто?

– Ну, это как-то, не знаю, маловато.

Я снова рассмеялся.

– Да, если бы ты заказал это в ресторане, думаю, ты сожалел бы об этом.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что то, о чём мы говорим, не может являться чьим-то желанием. Этого нельзя достичь, желая – но ненавидя и уничтожая его противоположность. Вот почему это процесс отрицания. Это может выглядеть как злость или ненависть, но это нечто большее. Понятно?

– Почти так же, как остальное.

– Да, вот такая это штука. Две разные парадигмы. Для теории это абсолютно бесполезно в отличие от практики, поэтому теоретики, наверное, будут весьма недовольны.

– И таковы примерно ваши читатели, духовное сообщество?

– Не совсем. Э-э, сообщество, как таковое, духовно ориентированных людей, довольно разнообразно. Не существует сплочённости, центральной доктрины, единой ведущей философии, которая бы их объединяла, кроме выхода из общего потока. Есть течения в буддистской и индуистской мысли, касающиеся этого, но они не подводят никакой реальной основы. Существует много метафизических учений, я всего и не знаю, много о стиле жизни, обо всех сортах целебных средств. Поэтому нельзя приписать единое определяющее качество духовной аудитории вне определённой независимости от мыслей – не отвергнув общие взгляды на религию, здоровье, образ жизни, на всё, я полагаю.

– Значит, эти люди, которые вам пишут, то есть, я не имею в виду, что это всё плохо, это в основном хорошо, действительно хорошо, но плохо то….

– Что некоторые говорят, что я не могу быть просветлённым, потому что говорю из перспективы эгоистического существа?

– Ну, они так не говорят…

– Именно об этом говорится в первой книге так хорошо, как только можно сказать. Это один из ответов, которые не упущены. Ты прочитал книгу, можешь ли ты сказать, что их возражения основаны на том, что ты прочёл?

Он задумался.

– Да, могу сказать, что это так.

– Верно. Вот что я имел в виду, когда говорил, что эта книга для взрослых. Это не просветление для ленивых, или просветление за тридцать дней, или что-то наподобие. Конечно, она попадает в руки людей, у которых сказочное представление о духовности, и эти люди будут реагировать враждебно, когда кто-то будет говорить им, что это серьёзное дело с почти абсолютными шансами не провал.

– Эта книга для взрослых.

– Да, для людей, которые могут встретиться с фактами, даже если это факт, что они не хотят встречаться с фактами.

– Но это не связано с возрастом?

– Нет. Истинный возраст отличается от годичного с самого рождения. Ты старше, чем я был в твоём возрасте.

– Правда? Сколько мне тогда лет, по-вашему?

– Не знаю, ребёнок ещё. Одиннадцать? Двенадцать?

– Двенадцать? – напрягся он, расширив глаза. – Мне восемнадцать! Я могу пойти на войну!

Я поднял руки.

– Расслабься, – сказал я, – вдохни поглубже. Не нужно злиться. Отпусти это чувство.

Он быстро оправился.

– Окей, теперь посмотри на это чувство, на чувство оскорблённости. Сделай шаг назад и наблюдай себя, свои процессы. Посмотри на свою реакцию на мои слова. Вот что есть у тебя в руках. У людей, писавших мне письма, была такая же реакция, как сейчас у тебя. Они во что-то верили, а веры содержат в себе эмоции. И люди принимают всё на свой счёт. Это обнажает их суть. Это задевает их "я". Здесь нужно обнаружить, что ты не тот, кто ты думаешь. И это людей немного раздражает.

– Так мне не одиннадцать или двенадцать? Вы это сейчас сказали?

– Не знаю. Давай распилим тебя пополам и посчитаем кольца.

Он вновь посмотрел на меня озадаченно.