Духовное наследие

У одного богатого помещика случился пожар в доме. Вдруг в комнату вбежал его отец, умерший незадолго перед тем, одетый, как в гробу, и воскликнул: "Пожар!". Собака, спавшая тут же, бросилась на покойника с отчаянным лаем. Проснулся хозяин и не мог понять, что случилось с собакой, так как покойного отца он не видел, видели только его слуга и собака. Слуга потом и рассказал об этом.

В Священном Писании рассказывается, как ослица видела Ангела, а пророк не видел[65]. У животных бывает особенное зрение, конечно, для нашего вразумления.

Много назидательного дает нам и наблюдение окружающей природы. Все знают растение подсолнечник. Свою желтую голову он всегда обращает к солнцу, тянется к нему, откуда и получил свое название. Но случается, что подсолнечник перестает поворачиваться к солнцу, тогда опытные в этом деле говорят, что он начал портиться, в нем завелся червь, надо его срезать. Душа, алчущая оправдания Божия, подобно подсолнечнику стремится, тянется к Богу — Источнику света. Если же перестает искать Его, следовательно, такая душа гибнет. Необходимо в этой жизни ощутить Христа; кто не узрел Его здесь, тот не увидит Его и там, в Будущей Жизни. Но как увидеть Христа? Путь к этому возможен — непрестанная молитва Иисусова, которая одна способна вселить Христа в наши души.

У преподобного Иоанна Лествичника спросили, есть ли верные признаки, по которым можно узнать, приближается ли душа к Богу или отдаляется от Него. Ведь относительно обыденных предметов есть определенные признаки — хороши они или нет. Когда, например, начинают гнить капуста, мясо, рыба, то легко заметить это, ибо испорченные продукты издают дурной запах, изменяют цвет и вкус, и внешний вид их свидетельствует о порче.

Ну а душа? Ведь она бестелесна и не может издавать дурного запаха или менять свой вид. На этот вопрос святой отец ответил, что верный признак омертвения души есть уклонение от церковных служб. Человек, который охладевает к Богу, прежде всего начинает избегать ходить в церковь. Сначала старается прийти к службе попозже, а затем и вовсе перестает посещать храм Божий. Оттого-то для иноков и обязательно посещение службы. Правда, по неотложным делам иногда разрешается не ходить ко всем службам, но при возможности это вменяется в необходимую обязанность. У нас в скиту даже обходят калии по праздникам, чтобы никто не уклонился от церковной службы. Впрочем, это делается еще и по другой причине. Страшные явления бывают иногда в келиях иноков. У нас живут в отдельных келиях, но обязательно не менее двух человек в отдельном помещении. Это для того, чтобы в случае каких-либо бесовских наваждений можно было постучать в келию соседа и попросить помощи.

Был у нас флигелек, где жил один монах, но теперь там не позволяют жить одному. Однажды был такой случай. После вечернего правила он увидел, что в его калии сидит какой-то человек уже преклонных лет и говорит ему:

— Что ты здесь? Только небо коптишь! Вернись к своим прежним занятиям, ты там принесешь гораздо больше пользы и, получая хорошее содержание, будешь жить в свое удовольствие.

— Но как отсюда уйти? Двери скита крепко заперты.

Ты об этом не беспокойся, только пожелай — и я мгновенно перенесу тебя. У ворот уже стоит тройка.

— Но кто же ты? Верно, демон? Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя! — воскликнул опомнившийся инок, и злой дух исчез.

Было около двенадцати часов ночи, когда инок прибежал к батюшке отцу Амвросию и рассказал ему о случившемся.

— Да, страшное видение ты имел, — сказал старец. — У тебя был восьмилегионный бес, кому он является, почти всегда того убивает.

— Как же я-то спасся?

— Господь известил меня, что ты в опасности, — ответил отец Амвросий, — и я встал на молитву; и тебе Господь напомнил о Своем страшном и славном имени, которого трепещут адские силы.

Да, страшные вещи бывают у нас иногда. Но в монастыре легче победить диавола, в миру же несравненно труднее, и восьмилегионный бес, явившись, убивает. А является он людям, которые еще не начали праведно жить, а только еще думают об исправлении жизни.

Когда я был в миру, то имел товарища, скептически относившегося к монастырям. "Не понимаю, для чего это люди, особенно иноки, сидят в одиночных келиях и удаляются от людских взоров", — говорил он. А между тем этот человек был монахом в душе, и душа его была чистая, возвышенная. Поэт и музыкант, у него был особый дар читать стихи, как ни у кого другого. Музыка была его страстью. Бывало, рассказывает нам что-нибудь и вдруг восклицает:

— Нет, я не умею объяснить этого словами, а это вот что! — Сядет к роялю, закинет голову, сыграет импровизацию.

— Поняли? — спросит потом.