Духовное пробуждение в России

Многие из вышеупомянутых, хорошо владея иностранными языками, начали переводить на русский язык духовную литературу и гимны. В православных церквах, где поёт только хор, песнопение церковное не приспособлено для всех молящихся. Новая живая церковь нуждалась в духовных песнопениях. Один из потрудившихся на этом поприще был Шулепников, тесть графа Корфа, отличавшийся большою музыкальностью, переложивший на музыку несколько псалмов и некоторые гимны. Остальные духовные песни вполне соответствовали духу и переживаниям этих решительных и радостных воинов Христовых, но что касается мотивов - они были музыкально примитивны и были несколько чужды для русского слуха, т.к. являлись точным повторением английских напевов. Все средства на печатание и бесплатное распространение этой литературы верующие давали от себя.

Вскоре основалось "Трактатное Общество", издававшее книги, брошюры и журналы духовного содержания. Журнал этот выходил под названием "Русский рабочий", издателем и редактором была Александра Ивановна Пейкер. Библии и Новые Заветы получались из Британского Библейского Общества. Библии того времени были большого формата и соответствующего веса. Они были напечатаны на очень хорошей бумаге и крупным шрифтом. Всю эту литературу верующие раздавали своим знакомым и друзьям, а также всем желающим.

Хочется отметить один отрадный факт, характерный для нашего народа. Русский человек, в отличие от многих других, как только уверует, независимо от его образования становится немедленно миссионером, чему я не раз была свидетельницей. Один из таких братьев говорил мне: "Моё оружие всегда со мною", - подразумевая Слово Божие, с которым он не расставался.

К Комитету Трактатного Общества принадлежал и мой отец, оберцеремонимейстер при Императоре Александре II. Он нередко беседовал с Государем о свободе совести в России. Отличавшийся большою веротерпимостью Государь уже готовил соответствующий закон. В проекте будущего закона о веротерпимости предполагалось, между прочим, разрешение при смешанных браках самими родителями предоставить детям выбор вероисповедания. Проект этот, насколько мне известно, уже получил согласие Сената и должен был в самом непродолжительном времени стать законом. К великому сожалению, убийство Государя положило всему этому конец, и закон этот так и не увидел света. Мой отец, лютеранин, смотрел на новое духовное течение с некоторой сдержанностью. Мать моя была православная. Когда она сказала отцу, что хочет на ближайшем евангельском собрании принять участие в преломлении хлеба, соответствующем церковному причастию, он предупредил её о возможности возбудить этим недовольство высших властей. Однако других препятствий он ей не ставил, а в последствии и сам охотно посещал собрания, преклоняя колена со всеми молящимися.

Общественная деятельность верующих

Василий Александрович Пашков вместе со своим другом графом Корф посещал чайные, где зимой обогревались извозчики. В жарко натопленных и сильно накуренных трактирах или чайных, битком набитых легковыми и ломовыми извозчиками, эти два служителя Божия читали Евангелие и говорили о Христе, о путях гибели и спасения, призывая всех обратиться к Спасителю с покаянием, чтобы получить верою прощение грехов и новую жизнь свыше. Тут же они раздавали небольшие Евангелия. Простые слушатели с большим вниманием и открытыми сердцами принимали слова свидетелей Господних, воодушевлённых горячей любовью к Господу и жаждою спасения душ. Много лет спустя, когда я предложила извозчику одно из четырёх Евангелий, я услышала в ответ, что "несколько лет тому назад один хороший барин подарил мне такую книжечку". Радостно было слышать, с какой благодарностью он его вспоминал.

Верующие того времени не ограничивались одним служением словом. Я уже упомянула, что у Пашковых имелся дом на Выборгской Стороне. Там Василий Александрович открыл столовую, в которой за малую плату можно было получить простое хорошее кушанье, а также чай или кофе с молоком. На стенах столовой были написаны стихи из Священного Писания, гости обслуживались верующими женщинами или девицами.

Это помещение было устроено прежде всего для студентов, которым часто не хватало средств на пропитание. Кроме хорошего питания и низкой цены их привлекало милое отношение служащих и приятная обстановка.

Один из членов Евангельской Общины в Париже, теперь уже пожилой брат, рассказывал мне, как он, чуждый веры, студентом любил заходить в эту столовую, где за 10 копеек мог получить целый обед, а за 1 копейку тарелку супа или полную тарелку гречневой каши с маслом. Кто знает, может быть, эти небольшие проявления ласки и человеколюбия предохранили некоторых от гречи и разочарования, которые впоследствии приводили к классовой вражде, к атеизму и, наконец, к братоубийственному кровопролитию.